— А дом первых переселенцев сохранился? — спросила я, когда машина повернула у указателя «Буград».
— Да, — Никита сделал паузу, сосредоточенно, сведя брови, объезжая дорожную яму, — А что?
— Я бы хотела посмотреть. Терпеть не могу стеклянные офисные здания и безликие муравейники. Они буквально крадут красоту пейзажа, в отличие от старых построек: высокие, величественные, с высокими потолками и окнами — сказка.
Никита понимающе кивнул и губы его растянулись в улыбке, с лёгким оттенком сожаления:
— Тогда тебе наверняка понравится. Поместье восемнадцатого века, очень похоже на миниатюрную версию Зимнего дворца Петра I на набережной Невы. Вот только не думаю, что у тебя получится по нему побродить.
— Закрыт на реставрацию, да?
Каримов неоднозначно помахал кистью из стороны в сторону, подбирая слова:
— Ну, не совсем. В некоторые сезоны были дни открытых дверей по понедельникам и средам, проводили экскурсии. Помню, классе в третьем всю параллель повезли смотреть и само поместье изнутри, и всё ещё функционирующую лесопилку, на которой у многих работают родители. Было скорее весело, чем скучно, но я мало что помню: всё же столько времени прошло. Но два года назад территорию закрыли для посещения после того, как в поместье вернулись наследники. Надстроили убогий кирпичный забор, наполовину закрывающий вид. Поставили КПП, охрану. Одним словом, Смирновы чёрт знает во что превратили городское достояние.
Я почувствовала, как выпучились мои глаза, услышав фамилию наследников, а вместе с тем и в удивлении раскрылся рот. Кто бы мог подумать: школьная знаменитая пятёрка из семьи основателей. Я Смирновых ещё жалела, что они не прижились в городе за пару лет, а получается — чужие на деле все остальные.
— Получается, они здесь что-то вроде знаменитостей, — с усмешкой произнесла я вслух, не понимая своих эмоций. Внутри они смешались в коктейль из разных оттенков, которые всё никак не могли прийти к единому цвету, вытесняя друг друга и отказываясь действовать сообща.
— Или вроде королевской четы, — с издёвкой дополнил Ник и я ухмыльнулась.
— Теперь понятно, почему они себя так странно веду. Во всяком случае, Эдик, — я остановилась на полуслове поняв, что взболтнула лишнего.
Лицо Каримова тут же помрачнела. Воздух в салоне наполнился тяжестью, словно зависел напрямую от настроения водителя.
— Он тебе что-то сделал? — в голос зазвучали стальные ноты, ранее мне не знакомые.
Я замялась, обдумывая ответ и найдя подходящие слова, поняла, что машина не движется, а за окном виднеются двери моего подъезда.
— Да нет, не то чтобы, — как можно беззаботнее произнесла я, надеясь закрыть эту тему. Всё, что я имела — домыслы, ничем не обоснованные. Ник мне нравился и грузить взваливать на него весь груз из смешанных чувств, перекликающихся с догадками о поведении соседа по парте, желания не было, — Спасибо, что подвёз.
Я отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Ник открыл багажник и тихо бормоча с трудом достал велосипед.
— Помочь поднять домой?
— О, нет, не стоит. Ты и так уже сильно помок, — я улыбнулась, внутренне поминая, что тащить велосипед домой занятие не из приятных, однако показываться перед Костей вечером парнем хотелось куда меньше, — Тогда, до завтра?
— До завтра, — Ника голос отозвался мягким эхом в голове и я заметила, что он по-прежнему стоит на месте. Его взгляд, обжигая, провожал меня, пока за спиной не захлопнулась дверь подъезда.
Как можно тише я старалась открыть дверь квартиры ключом, не зная наверняка, вернулся ли Костя с дежурства. В конце коридора виднелся рассеянный свет от настольной лампы, нарушая ночную тьму. На мгновенье я замерла, прислушиваясь к густой тишине, в попытке уловить малейшие намёки на присутствие отца. Уж лучше бы он уже спал. Тогда с утра у меня останется немного времени, чтобы раздобыть новый телефон и избежать рассказа о том, каким образом я его потеряла.
Затащив велосипед внутрь, я облокотила железного друга о стену и бросила куртку на примостившийся в углу пуф. Проведя ладонью по взъерошенным волосам, я облегчённо вздохнула, радуясь, что квартира оказалась в моём распоряжении. Свернув в ванную, я лениво стянула с себя одежду и, выкрутив кран чуть ли не до полной мощности, встала под горячий душ, подставляя хлёстким струям лицо, желая смыть тревожные мысли водой. Стоило закрыть глаза, как я вновь вспоминала то цепкое ощущение пристального взгляда, так отчётливо преследовавшее меня в лесу. По затылку волной скользнула дрожь, усиливая разрастающийся внутри страх. Больше я в этот лес ни ногой. И точка.
Выбравшись из душа, я подобрала мокрые волосы полотенцем, сворачивая в тугой жгут, и соорудило на голове нечто напоминающее тюрбан. Протерев ладонью запотевшее зеркало над раковиной, я ухмыльнулась собственному отражению: ворох махрового полотенца напомнил мне Пизанскую башню, косясь в правую сторону. К сожалению, этого оказалось мало, чтобы поднять мне настроение до конца, и я пошла в свою комнату, по пути прокручивая в голове рассказ Никиты о городской лесопилке и доме основателем. Мне стало любопытно, как выглядел дом и, едва войдя в комнату, я направилась к компьютеру. Нехитро введя в поисковой строке название города и слово «достопримечательности», как открылся список на две старицы из ссылок на разные источники. Недолго думая, я нажала на первый результат и почувствовала, как опускается челюсть от удивления.
На самом верху страницы в формате вытянутого баннера красовался самый настоящих особняк, подходящий для жизни скорее императора, или, быть может Елизаветы II, но никак не доктора с женой и четырёх детей. Одни только потолки, смотря на фотографию, казалось, доходили до 8 метров, если, конечно, это не было иллюзорным обманом благодаря тянувшихся сквозь оба этажа колон на фасаде бледно-голубого здания. Позолоченные орнаменты оливковыми ветвями распускались над створчатыми окнами, предавая тем таинственный вид, словно на деле это были порталы в мир волшебного народца, где всегда пахнет свежескошенной травой и морем.
На сайте оказался подраздел «Галерея», в котором оказалось пять фотографий комнат первого этажа с небольшими описаниями. На одной из них оказался просторный зал с картинной галереей. Большей частью оказались предзакатные и морские пейзажи, однако на самой центральной виднелся семейный портрет в бальных нарядах. Даже при приближении фотографии из-за скудного качества, мне не удалось разглядеть лиц, однако то, как выглядели эти люди казалось знакомым. Кто знает: возможно эта картина встречалась на временных экспозициях в Ростове? Боюсь, я никогда не узнаю этого наверняка ведь под описанием зала не оказалось ни одного названия или хотя бы имени художника. Переведя взгляд в угол экрана, я увидела время и спохватилась: до полуночи оставалось всего десять минут. Открыв в браузере карту, я попыталась найти хотя бы один подходящий магазин техники, но, к моему сожалению, все они открывались только после первого урока. Понадеявшись, что мне удастся с утра не рассказать Косте о телефоне, я легла спать.
На следующее утро меня разбудил громкий хлопок входной двери. От неожиданности я резко подскочила с постели. Перед глазами мгновенно потемнело, голова закружила и, пошатнувшись, тело обессиленно скользнуло обратно — в кровать.
— Вот уж «доброе утро», — недовольно прошептала я, растирая ладонями полусонные глаза. Стараясь глубоко и размеренно дышать, я чувствовала, как бешено в груди бьется сердце, точно маленькая белка в колесе.
До моего слуха доносились тяжелые шаги и звон посуды с кухни. Должно быть это Костя вернулся после ночного дежурства и теперь, суетится с завтраком. Дождавшись, когда сердце успокоится, я поднялась с постели и подошла к шкафу. Бегло осматривая содержимое мне открылась интересная закономерность: по цветам, большая часть одежды, если попробовать сложить её в единое полотно, с успехом могла описать типичный лесной пейзаж. Все оттенки зеленого и коричневого, казалось, собрались в одном пространстве, иногда перебиваемые исключениями в виде белой майки или багрового кардигана. Это открытие едва ли меня обрадовало, и я подумала, что было бы неплохо отправиться на днях по магазинам. Не зря же мне подарили банковскую карту?