В знак протеста я стянула с вешалки «кардиган-исключение» и натянула его поверх белоснежной майки, подворачивая рукава до локтя. Мельком бросив взгляд на зеркало, я улыбнулась, довольная нарядом. Подумав, что неплохо было бы украсить чем-нибудь шею, направилась к столу и потянулась к шкатулке с подвесками, как случайно задела компьютерную мышь и ноутбук вышел из спящего режима, продемонстрировав труды моих вчерашних поисков во весь экран.
Всё же по утрам я соображаю куда лучше, чем ближе к ночи. Надув губы, я села за ноутбук, ища информацию о магазинах, где могла бы разжиться новым телефоном, а также салонах связи для восстановления утерянного номера: если я не хочу объясняться перед Костей, новый номер вызовет только дополнительные подозрения и расспросы. К моему несчастью, на карте не нашлось ни одного магазина, открывающегося до школы. Посмотрев на время в углу экрана, я также поняла, что, даже если хотя бы один и оказался открыт в такую рань, то выйди я прямо сейчас, никак не успела бы доехать и в салон, и успеть к первому уроку. Потянувшись за рюкзаком, достала распечатку с расписанием. Семь уроков. Первые пропустить не получится — нужна получить подпись преподавателя в обходной лист и получить учебники, а последний преподает директор школы. Всё против меня. Придётся заехать после уроков.
Предавшись размышлениям, я совсем забыла об украшении и вспомнила только после того, как умылась и отправилась на кухню.
— Доброе утро! — Костя стоял у плиты, перебросил через плечо полотенце, защищая таким образом рабочую форму от летящего со сковородки жира.
— Доброе, — я заглянула из-за плеча, желая узнать, что будет на завтрак. Яичница. Ну конечно. — Пап, а можешь придерживать дверь, когда возвращаешься с ночного дежурства? Я очень испугалась сегодня.
Костя потупил взгляд, пока до него не дошёл смысл сказанного. После непродолжительной паузы он почти шепотом произнес:
— Прости, — отец продолжил и от меня не ускользнули ноты сожаления, — Я привык, что один дома. Постараюсь, честно.
Видя изменения в его настроении, в горле образовался ком. Кажется, моя просьба отозвалась малоприятным осознанием в голове отца. Не стоило об этом говорить. Теперь уж точно не стоит рассказывать о телефоне. Впрочем, вряд ли он сам что-то спросит.
— Кстати, я вчера звонил тебе. Хотел узнать, нормально ли ты добралась…
Вот же черт! Думай, Ася. Думай.
— А, да? Он разрядился, когда я была в супермаркете.
На мгновение я замерла, всматриваясь в уставшие лице отца, пытаясь понять, проглотил ли Костя эту ложь. К счастью, фраза прозвучала достаточно просто и голос не дрогнул, выдавая страх.
— Я даже встретила одноклассника. Оказывается, его семья владеет этим супермаркетом, так что, когда совсем стемнело, Ник даже подвёз меня домой.
— Ник — это в смысле Никита? — брови Кости нахмурились в задумчивом выражении, точно он пытался что-то припомнить. После моего утвердительного кивка лоб отца расслабился, разглаживая складки глубоких морщин: — А, ты наверное поехала в большой супермаркет с красной вывеской, недалеко от новой трассы! Им владею Каримовы, — на сковороде подозрительно зашипело, и, спохватившись, Костя быстро поддел яичницу лопаткой и переложил в тарелку, — Хорошие люди.
Прозвучало как-то подозрительно многозначительно и непонятно «к чему». Приняв у Кости полные тарелки, я отнесла еду на стол. Отец достал из выдвижного ящика кухонные приборы, а из холодильника — пакет апельсинового сока и сел напротив меня, приступив к аппетитному поеданию завтрака. Я хотела уже последовать его примеру, когда поняла, что на столе не хватает стаканов, чтобы разлить сок. Вернувшись на кухонный островок, я принялась распахивать одну за другой створку, в поисках нужной посуды, как у отца зазвонил телефон. Должно быть, не прошло и пары гудков: настолько быстро он поднял трубку и непривычно грубым голосом ответил.
— Да.
Я продолжала искать стаканы и даже принялась за нижние полки, улавливая лишь обрывки разговора:
— Сколько тел…адрес…да…, — пусть я и не слышала слов звонившего, но ситуация была ясна и без лишних слов, — Оцепите территории и вызовите кинологов. Скоро буду.
Послышался глухой удар. Кажется, отец бросил телефон на стол. Найдя наконец стаканы, я обернулась и поняла, что это было так: чёрный прямоугольник лежат на противоположном конце от своего хозяина. Костя наспех орудовал вилкой, утрамбовывая в рот остатки слегка пригоревшей яичницы и даже не успев хорошенько всё прожевать, запил остатки любезно протянутым мной стаканом с апельсиновым соком. Не успела я и шевельнуться, как отец уже поднялся и, быстро поцеловав в лоб на прощание, проследовал по направлению к двери, на ходу подбирая телефон и полицейскую куртку.
— Труба зовёт, — коротко произнёс он, надевая обувь, — Сегодня тебя заберёт кто-нибудь из моих ребят.
— Но у меня же теперь есть велосипед, — в недоумении произнесла я, но отец лишь отмахнулся.
— Сколько у тебя сегодня уроков?
— Семь.
Отец обернулся, и я заметила, что вид у него очень обеспокоенный. Подойдя ко мне, он положил обе ладони на плечи и слегка согнулся. Настолько, чтобы наши глаза стали на одном уровне. Когда он вновь заговорит, его тон вновь сменился на тёплый, отеческий:
— Ася, в городе происходит неладное. Я не могу тебе рассказать всего, но, поверь: мне будет куда спокойнее, если возвращаться из школы в сумерках ты будешь с хорошо подготовленным человеком. Порадуй отца, хорошо?
Смотря в глаза Кости я видела в них столько боли, что внутри ощутила неприятное, щекочущееся фибры души, чувство и имя ему было «страх».
— Хорошо, — эхом отозвалась я, боясь подумать, какие ужасы ему приходится видеть на работе.
Доехав до школы, я остановила велосипед напротив зоны для парковки и, спустив рюкзак на одно плечо, принялась выуживать замок.
Учебники ощутимо мешали. Пытаться справиться одной рукой, показалось мне рискованным: того гляди уроню выданные книги на сырой асфальт и обязательно испачкаю. Опустившись на корточки, я поставила рюкзак на землю и пошире раскрыла молнию, впуская свет, старая рассмотреть внутри края искомого. Наконец заметив очертания на самом дне отсека, опустила руку и постепенно, отодвигая учебники, выудила замок. Стоило мне поднять голову, как мои глаза встретились с его. Эдуард стоял неподалёку от входа в школу, уперевшись спиной в стену. С короткое мгновение, показавшееся мне длиною в вечность, он испытывал мой взгляд. Непроницаемое лицо не выдавало даже малейшего намёка на зарождающиеся эмоции и это пугало так, словно он и не был живым вовсе. Смирнов, точно закрытая книга, запертая под двенадцатью замками, ключи от которых спрятаны на разных концах света, притягивал загадочной историей своей семьи. Непреодолимое желание, увидеть его дом воочию, вновь закралось в мысли. Встряхнув головой, в желании их отогнать, я на мгновение утратила зрительный контакт с Эдиком. Исчез. Как странно. Может, я замечталась и всё это привиделось?
Пристегнув велосипед, я поднялась по лестнице и, толкнув входную дверь, оказалась в рекреации. За столом дежурного учителя оказалась та же женщина, что и вчера, только на этот раз облачённая в бледно-жёлтый костюм. На шее оказался небрежно завязанный шёлковый платок изумрудного цвета с переплетением орнаментов оранжевых оттенков, напоминающих по форме толстые ветви.
При мысли о деревьях, в голове, точно кинолента, закружились кадры закатного леса с едва пробивающимися скудными лучами солнца, возвращая ощущение пристального взгляда позади. Стоила мне попытаться развернуться, как дежурная учительница окликнула: — Ася! Подойди ко мне, пожалуйста.
Я в недоумении направилась к её столу, не понимая, зачем понадобилась.
— Ты не теряла вчера телефон?
— Откуда вы…— но она не дала договорить:
— Опиши его мне.
— Ну-у-у. — я на мгновение замялась, пытаясь вспомнить хотя бы одну отличительную черту телефона. — Тёмный такой, немного с отливом в синий. Правый край задней панели с глубокой царапиной, — которую я по глупости поставила, в попытках приколоть значок с любимой группой к карману джинсов, чего не стала добавлять вслух.