Её подруга стояла в нерешительности.
- В щёку, - уточнил Николай.
Лена чмокнула его и получила ответный поцелуй.
Подруги удалились.
Но минут через десять явилась Олеся.
- Он мне по шее дал, - всхлипнула она.
- Славка?
- Да.
- За что?
- Я ему сказала, что была у тебя.
- Вот скотина! В чужой квартире руки распускает! Тварь!
- Дай мне денег на такси. Я поеду к подруге. Переночую у неё.
Николай вручил ей сто рублей.
- Я тебе сегодня позвоню, - сказала Белицкая. Поцеловала его и ушла.
XIV
18 октября.
Сестра не разговаривала с Николаем. А если ей нужно было что-то ему сообщить, то она использовала в качестве переводчика Жорку. Надо отдать внучатому племяннику должное - справлялся он с возложенными на него обязанностями неплохо.
Когда Таня сидела на кухне и оглушала себя грохотом радио, раздался звонок домофона.
- Коль, открой, - услышал Сиренин в трубке голос Белицкой.
Он отворил входную дверь, и через несколько секунд подошла Олеся.
- Заходи.
Белицкая переступила порог.
- Сестра дома, - тихо произнёс Николай.
Олеся была не совсем трезвая, поэтому не очень испугалась.
- Застегни мне куртку, - шёпотом попросила она.
Тут появилась Таня. Она смерила взглядом Белицкую с головы до ног и зашла в санузел.
А Сиренин опустился перед Белицкой на корточки и попытался застегнуть «молнию» на её кожанке. Но у него ничего не получалось.
Олеся что-то прошептала.
- Говори громче, - попросил Николай.
- Пойдём в подъезд, - еле слышно проговорила Белицкая.
- Там холодно. Может, ты сама попробуешь застегнуть?
- Нет, давай ты.
Наконец непослушная «молния» покорилась настойчивым пальцам Сиренина.
- Дай мне на бутылку, - сказала Олеся.
- Сколько?
- Сто.
Николай вытащил из кармана тощую пачку денег, отсчитал нужную сумму и вручил её Олесе.
- Дай ещё сто.
Сиренин дал.
Белицкая открыла дверь и собралась уже было подниматься по ступенькам, но вдруг спохватилась, обняла Сиренина и стала его целовать.
К счастью, на лестничной площадке никого не было. Но всё-таки их могли увидеть через «глазок» любопытные соседи.
- Позвони мне, - попросила Олеся, отрываясь от Николая.
- Ладно.
Но Сиренин ей так и не позвонил. Он опасался двух вещей: того, что Белицкая пошлёт его в магазин за спиртным, и того, что она пригласит его к себе домой, куда в любой момент может нагрянуть Славка.
Вечером Жорка отправился гулять.
Лишившись переводчика, Таня хранила нерушимое молчание. Казалось, что сестре отрезали язык и засунули его в её задницу.
В 20.00 вернулся внучатый племянник. Он сел за компьютер и, играя в какую-то «стрелялку», начал издавать разные дурацкие звуки.
Николай спросил у него:
- Жор, ради чего ты живёшь?
- Просто так.
- В чём для тебя заключается смысл жизни?
- Ни в чём.
- А для чего живут другие?
- Не знаю.
Червяк!
Он же, Сиренин, жил для того, чтобы после его смерти остался след. И смысл жизни он видел именно в этом. А жизнь подавляющего большинства людей представлялась ему бессмысленной и бесцельной мышиной вознёй.
XV
Проснувшись на следующее утро, Николай подумал, что зря он не позвонил вчера Олесе. Может, она хотела пригласить его к себе, зная, что Славки у неё не будет.
Кажется, Белицкая обещала ему, Сиренину, что разрешит ему в пятницу овладеть ею. А он, как последний дурак, упустил предоставленную ему возможность!
Когда Николай протирал в зале полотенцем линзы своих очков, мимо него проплыла туша его сестры, такая же противная, как и её душа. Таня не поздоровалась.
- Свинья! - бросил ей вслед Сиренин.
Сестра, спровоцировавшая его на оскорбление, не преминула устроить скандал, чуть было не переросший в драку. Нет никакой необходимости пересказывать все оскорбления, летавшие, словно теннисные мячики, от Тани к Николаю и обратно. Ничего нового в них не было.
Сиренина стало трясти.
А сестра, всегда успокаившаяся после выплёскивания своей злобы, принялась кормить Мушку докторской колбасой.
- Ешь, Маришка, ешь!.. - приговаривала Таня, называя кошку чужим именем. Делала она это, должно быть, для того, чтобы досадить Николаю. Но Сиренина подобное уже не волновало. Что взять с этой дуры, на гладком мозгу которой извилины могут появиться лишь в гробу?!