В этот же день Николай приобрёл в аптеке «Виагру». Надо удивить Олесю своей сексуальной мощью.
Прочитав инструкцию к лекарству, Сиренин опешил. Побочными действиями, как он понял, являлись глухота, слепота, инсульт, инфаркт и внезапная смерть. «Ну и пусть», - сказал он себе после недолгого размышления. Главное - чтобы Белицкая осталась довольна.
Сегодня, когда Николай пришёл к тёте Наташе, той было совсем плохо. Бабулька лежала на кровати с закрытыми глазами, бледная, как осеннее небо.
- Кожа у неё холодная-холодная, - проговорила тётя Лиза.
- Может, опять «скорую» вызвать?
- Я сейчас вызову.
И гостья приблизилась к телефону.
Едва Сиренин переступил порог своей квартиры, как Таня сказала ему:
- Я, наверно, буду ночевать здесь через день. Мама меня совсем замучила.
- Это - твоё дело.
XXXII
На следующий день, в четыре вечера, Николай позвонил по телефону Олесе.
- Ты сейчас где? - спросил он.
- Дома.
- Мы можем сегодня встретиться?
Последовала долгая пауза.
- Я купил пива и шампанского.
- Подожди минутку.
Какое-то время слышались непонятные звуки. Потом Белицкая снова взяла трубку.
- У тебя дочь сегодня работает в ночь?
- Да.
- Можно прийти к тебе часов в девять?
- Приходи.
Сиренин положил трубку на рычаг.
Когда пришла сестра, - а приходила она в последнее время очень поздно, - Николай взял пакет с закуской и двумя бутылками, в которых было пиво и шампанское.
- Я пошёл к тёте Наташе, - сказал он Тане.
- Иди. Только ненадолго. А то у меня - повышенное давление.
Свою соседку он застал сидящей на диване. На её лице сияла застывшая улыбка.
- Вам лучше? - поинтересовался Сиренин.
- Лучше.
Тётя Лиза села на стул, но тут же поднялась.
- Пойду ей что-нибудь приготовлю.
И двинулась на кухню.
- Я только на минутку зашёл, - сообщил Николай хозяйке. - Мне надо идти.
- Посиди ёщё немножко.
- Не могу.
И Серенин, выйдя на лестничную клетку, поднялся на четвёртый этаж.
Дверь ему открыла Олеся.
- Проходи.
В коридоре Николай заметил на обнажённой руке Олеси неглубокий порез и покрасневшую припухлость.
- Это тебя твой бывший порезал?
- Здесь - да, - указала Белицкая пальцем на прямую линию, - а здесь - кошка меня цапнула. - И Олеся продемонстрировала припухлость. При этом она заплакала.
- Не плачь, Олесь.
- Как же мне не плакать? Знаешь, как рука болит?!
Сиренин бережно взял её руку и поцеловал сначала одну ранку, а затем - другую.
- Больно! - вскрикнула Белицкая.
- От моих поцелуев всё скоро заживёт.
- Сомневаюсь. Мне нужен столетник. Он у тебя есть?
- Нет.
- Что же мне делать?
- Сходи к соседям.
- К кому?
- Ну, например, к тёте Зое из двадцать первой квартиры. Может, у неё есть.
Олеся вытерла слёзы и вышла на лестничную клетку.
Николай тем временем расстелил в зале на табуретке газету, поставил на неё бутылки и, помыв на кухне фрукты, положил их на ту же газету.
Тут пришла Белицкая. Она принесла колючий лист алоэ и баночку с какой-то жидкой субстанцией.
- Что в банке? - спросил Сиренин.
- Настойка. Тётя Зоя сказала, что она поможет лучше, чем столетник.
Они зашли в зал.
Там Николай приложил кусок ваты, смоченный в настойке, к нарыву на руке Олеси, обернул запястье целлофаном и перевязал бинтом.
- Туго, - произнесла Белицкая.
- Ничего. Лучше будет держаться.
- Надрежь здесь бинт.
Сиренин взял в руки ножницы.
- Смотри, ничего мне не отрежь, - шутливо предупредила Олеся.
- А что я могу тебе отрезать? Клитор - далеко.
- Если повредишь мне руку, будешь пересаживать мне свою кожу.
- Знаешь, с какого места я тебе её пересажу?
- С какого?
- С того, которое прикрыто ширинкой.
- Ну, ты и остряк!
Сиренин надрезал бинт, и они сели на кровать.
Николай откупорил бутылку шампанского и разлил его по рюмкам, принесённым Олесей из кухни. Себе он плеснул чуть-чуть, а Белицкой налил до самых краёв.
- Почему себе так мало налил? - поинтересовалась Олеся.
- У меня от спиртного эрекция пропадает.
Белицкая промолчала.
И Сиренин счёл это добрым знаком.
Едва они выпили, как раздался звонок в дверь.
- Спрячься, - велела Олеся.
Но так как укрыться здесь было негде, Николай зашёл в угол и начал стоять там, как провинившийся ребёнок.
Из коридора доносились голоса Олеси и тёти Зои, считавшей себя самой умной в доме. Однако смысл их разговора ускользал от внимания Сиренина.
Наконец соседка удалилась.
- Почему так долго? - обратился Николай к Олесе.