- Ну, ладно. Я тебя предупредила.
И сестра ушла на работу.
Вскоре проснулась мать.
Николай хотел было поздравить её, но глаза у старушки были такие мутные, что он решил отложить поздравление до более подходящего времени.
После завтрака взгляд матери немного прояснился.
- Мам, поздравляю тебя с днём рождения! - сказал Сиренин в зале. И вручил старушке шоколадку.
Мать взяла сладкий подарок, даже не поблагодарив Николая. И засеменила к дверному проёму, ведущему на кухню и в коридор.
- Мам, ты куда?
- Куда-нибудь.
Сиренин включил компьютер и зашёл в Интернет. Он долго читал статьи о политике, которая в последнее время стала его очень интересовать.
В два часа пришёл его племянник - Вадим. Тому тоже нужно было что-то найти в Интернете, и поэтому Николай уступил ему место перед компьютером.
«Надо доработать три главы», - подумал Сиренин.
Видя, что он направляется в свою комнату, мать сказала:
- Коль, не уходи.
- Мам, мне нужно кое-что сделать. А с тобой тут Вадим посидит.
И Николай, зайдя к себе, принялся приводить в порядок то, что написал вчера.
Едва он закончил свою работу, как раздался звонок домофона.
- Да? - сказал Сиренин.
- Коль, открой мне, - послышался голос тёти Лизы.
Николай вдавил кнопку на трубке.
И вот тётя Лиза уже стояла на пороге его квартиры. Но не одна. С ней пришла какая-то чернявая женщина, источавшая приветливость волчицы.
- Коль, - проговорила тётя Лиза, - Наташа целый день никому не открывает. Может, с ней что-нибудь случилось...
Тут её перебила чернявая.
- У вас есть ключ от её квартиры? - спросила она у Сиренина.
- Нет.
- А она мне говорила, что давала его вам.
- Да, она мне его давала, а потом забрала.
- Когда?
- Года два назад.
Чернявая отвернулась.
«Это, должно быть, сестра тёти Наташи - Ираида», - подумал Сиренин.
- Коль, что же теперь делать? - спросила тётя Лиза.
- Не будем же мы ломать дверь.
- Наверно, придётся. Можно от тебя позвонить в милицию?
- Пожалуйста.
Подруга тёти Наташи зашла в коридор, подняла телефонную трубку и, набрав нужный номер, начала быстро и взволнованно говорить. Потом положила трубку на рычаг и сказала:
- Сейчас приедут.
Когда обе женщины стали спускаться по ступенькам лестницы, Николай закрыл дверь.
Зайдя в зал, он немного поболтал с племянником. У них были совершенно разные интересы, но пообщаться с Вадимом требовал от Николая элементарный долг вежливости.
Когда племянник уходил, Сиренин увидел на лестничной площадке молодого полного полицейского с круглым, как кочан, лицом. Тот взглянул на Николая и начал о чём-то разговаривать с тётей Лизой и чернявой.
Не успел Николай затворить дверь, как услышал сильные удары кулаком о другую дверь.
После ужина Сиренин решил сходить к тёте Наташе. Но ему не открыли.
«Либо она умерла, либо - в больнице», - пронеслось в голове у Николая.
Перед сном он, как всегда, поцеловал и перекрестил мать. Та сделала то же самое.
Лёжа в постели, Сиренин стал думать о матери. Душу его кольнула жалость к ней. Как он перед ней виноват! Она отдала ему столько сил, времени и любви, а он, неблагодарный идиот, относится к ней не лучше, чем к блохастой кошке.
«Прости меня, мама!» - мысленно сказал Николай.
XXXV
Утром Таня сказала Николаю:
- Я уже целую неделю не сплю. Из-за мамы. То и дело хожу к ней ночью. Давай сделаем так: Одну ночь в зале буду спать я, а другую - ты. Будем чередоваться.
Сиренин ничего не ответил. Он мог спать лишь в своей комнате.
А сестра продолжала:
- Если не хочешь лежать на диване, мы поставим в зале раскладушку.
- Тань, это - бред сумасшедшего. Прежде чем что-нибудь сказать, ты подумай.
- Я подумала.
- Что-то не похоже.
Раньше такие слова Николая привели бы сестру в ярость, и она устроила бы грандиозный скандал. Но на этот раз Таня промолчала. И вообще в последнее время она вела себя подозрительно смиренно. Наверное, она была напугана тем, что Николай возьмёт Олесю замуж, несмотря на то, что он обещал ей, Тане, этого не делать.
- Я могу предложить тебе другой вариант, - сказал Сиренин. - Когда сильно устанешь от мамы, иди ночевать к Вадиму.
Сестра кивнула.
Когда она ушла на работу, Николай начал кормить мать. Та, как обычно, своими капризами действовала ему на нервы. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не стукнуть её кулаком по лицу. От жалости к старушке в душе Сиренина не осталось и следа; теперь там царила бешеная, звериная злоба.
Поев, мать легла на диван.
И сразу же после этого к Николаю вернулось спокойствие.