Не дожидаясь, когда нервы у племянника придут в порядок, Сиренин зашёл во вторую спальню, где ещё совсем недавно жила мать.
Он приблизился к окну и стал смотреть на улицу. С неба падал снег, какой-то ленивый и грустный.
Когда Николай вышел в зал, племянника в квартире уже не было.
- Коль, убери осколки с пола, - попросила сестра.
- А их здесь нет.
- Значит, Вадим убрал.
- Тань, ты же знаешь, какой он вспыльчивый. Зачем ты при нём говоришь такие вещи?
- А я ничего особенного и не сказала.
- Тогда почему же он так себя вёл?
- Не знаю.
И сестра ушла на работу.
Приглашать теперь Олесю сюда - рискованно. Если в квартиру нагрянет племянник, то, вполне возможно, разобьёт им обоим голову. Лучше встречаться у Белицкой. Там их не достанет безумная рука Вадима.
Сиренин набрал на телефоне номер Олеси.
Послышались длинные гудки.
Через минуту Николай положил трубку и тут же позвонил снова.
На этот раз он услышал два длинных гудка, а затем пошли короткие.
Наверное, Олеся на него обиделась, если не хочет с ним разговаривать.
Тут раздался звонок в дверь.
Это пришла Ираида.
- Помогите, пожалуйста.
- А что случилось?
- Пойдёмте со мной. Сами увидите.
Сиренин зашёл вслед за Ираидой в квартиру тёти Наташи.
Хозяйка лежала на полу, а рядом с ней стояла тётя Лиза.
Николай вопросительно взглянул на последнюю.
- Да, - кивнула та, - умерла. В вашем подъезде какая-то эпидемия - умирают один за другим.
- Когда она?..
- Час назад. Давай её перенесём на диван.
- Давайте.
- Только сначала надень вот это.
И тётя Лиза протянула Сиренину белые резиновые перчатки.
Тот натянул их на руки.
- Мы с Ираидой возьмём её за ноги, а ты бери под мышки. Понял?
Николай кивнул.
Через пару секунд тело хозяйки уже покоилось на диване.
- Спасибо вам, - поблагодарила Ираида Сиренина.
- Я вам больше не нужен? - спросил тот, стягивая с себя перчатки.
- Нет.
- Тогда я пойду.
Оказавшись в своей квартире, Николай продолжил работу над романом.
Часа через два он опять позвонил Олесе.
На этот раз она ответила.
- Олесь, сестра сказала, что вчера вечером ты мне звонила.
- Да. Я думала, ты ко мне придёшь. Мы же договаривались встретиться в воскресенье.
- В субботу. Но в тот день я не мог прийти.
- Ты знаешь, что твоя сестра сказала мне вчера по телефону?
- Что?
- Что тебя дома нет.
- А мне она сказала, что говорила тебе совсем другое.
- Верь ей больше!
- Да знаю я, что она - обманщица.
- Она тебя может так обмануть, что ты без квартиры останешься.
- Всё зависит от моего поведения.
- А оно ей нравится?
- Не очень. Она не хочет, чтобы я с тобой встречался. И не только она. Сегодня приходил её сын. Устроил настоящий погром. И всё из-за тебя. Орал, что убьёт и тебя и тётю Наташу.
- Я поговорю кое с кем, и за такие угрозы его исп...дят.
- Не надо. А то он меня тогда укокошит.
- Ладно, не буду. А тётя Наташа-то чем ему не угодила?
- А чёрт его знает. Кстати, ты знаешь, что она сегодня умерла?
- Да ты что!
- Правда.
- А во сколько?
- Я не знаю. Олесь, можно к тебе сейчас прийти?
- Приходи. Только у меня дочь - дома.
- Тогда лучше приди ты ко мне.
- А сестры дома нет?
- Нет.
- Сейчас приду.
Минуты через три Белицкая явилась к Сиренину.
Её узкие плечики задрожали от холода. И Николай уговорил Олесю надеть его куртку из болоньи.
Белицкая высунула нос в зал и принюхалась.
- Покойником пахнет.
- Это у тебя - самовнушение. Мама лежала замороженная. И вообще уже сутки, как квартира проветривается.
- Значит, ещё не проветрилась.
-Ну, ладно, проходи на кухню.
И вот они уже сидят на кухне за столом.
На столешнице стояла бутылка шампанского.
Николай наполнил рюмки и спросил:
- За что будем пить?
Олеся пожала плечами.
- За то, чтобы всё было хорошо, - предложил Сиренин.
Белицкая кивнула, и они выпили.
- Ногам холодно, - закусив кусочком яблока, пожаловалась Олеся.
- Хочешь, я тебе штаны принесу?
- Не надо. Ты лучше потрогай их.
И Олеся указала глазами на свои ноги.
Николай выполнил её просьбу - те действительно были холодные.
Сиренин пощупал их выше и проговорил:
- А здесь они теплее. Можно, я потрогаю между ними в самом верху? Там, наверно, горячо.
- Ишь, чего захотел!
- У тебя что, месячные?
- Нет.
- А почему же ломаешься?
- Я что, по-твоему, б...дь? - обиделась Белицкая.
- Нет. Ты порядочная женщина. Если бы ты не была такой, ты бы уже давно отдалась мне за деньги.