Дьяконов зашёл к ней, и та принялась жаловаться ему на Николая. Кажется, Виктор разделял её возмущение поведением Сиренина.
Потом Николай и Виктор сели за овальный столик в зале и стали пить вишнёвую наливку.
В перерывах между возлияниями Дьяконов читал новые стихи Сиренина. И ставил им отметки простым карандашом. Десяти вещам он поставил тройки, четырём - четвёрки, а одной ( посвящённой Олесе ) - двойку с минусам.
- Почему такие низкие оценки? - спросил Николай.
- Потому что мыслей маловато.
- В поэзии главное - это не мысли, а чувства и образы.
- А ты-то какое отношение имеешь к поэзии?
- Прямое.
Они выпили ещё.
- Сфотографируй Белицкую. Хочу на неё посмотреть. Может, мы с ней где-нибудь встречались... - сказал Виктор.
- Чем я её сфотографирую?
- Я тебе дам мобильник.
- Не знаю я, как с ним обращаться.
- Я тебе покажу.
- Сегодня я всё равно к ней не пойду.
Дьяконов, нахмурившись, сунул мобильный телефон в карман.
В это время из кухни вышла сестра.
- Вить, а у нас, на четвёртом этаже, живёт одна подруга, у которой есть любовник по кличке «Отчим».
Сиренин понял, что эта информация предназначалась ему.
- Тань, иди занимайся своими делами, - раздражённо посоветовал он.
- Я знаю, что мне делать.
Когда Виктор ушёл, Николай решил узнать завтра у Олеси, кто такой на самом деде этот «Отчим».
Вечером Николай разрешил внучатому племяннику поиграть в компьютер полтора часа, сказав, что потом он будет снова проверять текст с помощью Интернет-словарей.
Пока Жорка играл, Сиренин читал «Новую газету», хлеставшую власть кнутом правды.
Затем Николай вышел в зал.
- Жор, полтора часа прошло.
- Сейчас закончу.
- Я знаю твоё «сейчас».
- Вы вчера только десять минут проверяли текст. А потом четыре часа сидели в «Фейсбуке».
- А тебе-то какое дело, сколько я сидел?
- Такое!
- А?
- Такое, такое, такое! Три раза вам повторяю!
Внучатый племянник опять стал проявлять наглость, отвратительную, как тухлая рыба.
XI
Когда на следующее утро - жаркое, точно Олесино тело - Николай вышел из своей комнаты, вокруг его головы стали носиться две мошки, словно космические корабли, облетающие луну. Откуда они взялись? Ведь на всех окнах стоят металлические сетки...
На этот раз Мушка к нему почему-то не подбежала.
- Мушка! - позвал Сиренин, собиравшийся покормить кошку.
Но та не отзывалась.
Зайдя на кухню, Николай увидел, что кошка сидит с внешней стороны окна, за сеткой, вынутой из половины рамы.
Это у Тани была такая привычка - вытаскивать сетку. А на то, вставить её обратно, у сестры, должно быть, не хватало мозговых извилин. Дура! Ведь Мушка могла упасть и разбиться насмерть!
Сиренин взял кошку и опустил её перед миской, наполненной фрискисом.
Защитив окно от комаров, мух и мошек, он закурил прямо здесь, а не в санузле, выпуская дым изо рта на улицу.
Он положил в пустой коробок последнюю горелую спичку, представляя себе, что кладёт в гроб сестру, и выбросил его в мусорное ведро, словно в вырытую могилу.
Умывшись, одевшись и позавтракав, Николай явился к Олесе.
- Сестра мне сказала, что у тебя есть любовник по кличке «Отчим».
- Она что, рехнулась?
- Я ей не верю. Она вся изовралась.
- Нет у меня никаких любовников. Если бы они у меня были, то кормили бы меня. А мне сейчас есть нечего. Вчера вечером доела две последних лепёшки.
- Ты сейчас голодаешь?
- Немножко.
Сиренин достал из кармана пачку денег.
- Трёхсот рублей тебе хватит?
- Да.
Николай дал три сотенных купюры Олесе.
И тут он заметил на её тонких, как автобусные поручни, руках жёлтые пятна синяков.
- Ты что, упала?
- Нет. Это я об дверь несколько раз стукнулась.
- Тебе надо смазать синяки йодом или зелёнкой.
- У меня нет ни того ни другого.
- Сейчас что-нибудь тебе принесу.
И Сиренин сходил домой, где взял из шкафчика, находившегося в санузле, пузырёк зелёнки.
Оказавшись у Белицкой, он смазал ей ушибленные места и обмотал их бинтами.
И вдруг он обратил внимание на то, что Олеся сегодня необычайно красивая. Николай сказал ей об этом.
- Не смущай меня, - последовал ответ.
- Снежинка ты моя!
- Спасибо!
- А вот ты меня ласковыми словами не называешь. Не называешь даже по имени...
- Позавчера называла.
- Не позавчера, а неделю назад.
- Не обманывай.
- Я никогда не обманываю.
Белицкая поправила бинт на левой руке.