- Не могу писать в своей комнате, - сказал Николай племяннику. - Там меня почему-то клонит в сон.
- Это потому, что ты старый, - отозвался Вадим, в глазах которого мелькнули искорки раздражения.
- Значит, ты меня в старики записал?
- А кто же ты?
- Пора мне, наверно, подыскивать себе местечко на кладбище?
- Пора, пора.
- Ладно, сегодня схожу туда.
За шуткой Сиренина скрывалась душевная горечь, вызванная словами племянника. А он-то считал, что Вадим относится к нему лучше, чем остальные родственники... Никому он не нужен, кроме Олеси! А раз так, то пусть его доля квартиры достанется Белицкой. Завещание он писать не будет - его могут оспорит. Лучше он напишет дарственную.
Вадим долго разговаривал с матерью, которую любил до безумия. Ради неё он был готов убить кого угодно.
Едва гости ушли, как явился Жорка.
- Ты чего пришёл? - спросил Николай.
- Я буду здесь ночевать.
- А дома ты почему не ночуешь?
- Не хочу.
- А я, может, тоже хочу ночевать в твоей квартире.
- Ночуйте.
- А твой папа разрешит?
- Разрешит.
- Сомневаюсь.
Жорка рыгнул и, сказав: «Хорошо!» - зашёл во вторую спальню.
XXX
25 августа.
Утром, когда Сиренин будил внучатого племянника, происходила обычная нервотрёпка. На слова Николая: «Вставай! Я сейчас ухожу!» - Жорка грубо ответил; «Иди!»
- Что ты сказал?
- Ничего.
- Значит, мне послышалось?
- Да.
Наконец мальчишка встал и зашёл в санузел.
А когда спустя пять минут туда заглянул Сиренин, то увидел на полу лужу желтоватой жидкости.
- Жор, ходи в туалет с открытыми глазами.
- А я и хожу с открытыми.
- А кто написал на пол?
- Не знаю.
- Наверно, я.
- Вот видите - сами написали, а на меня ругаетесь.
После ухода внучатого племянника Николай сходил на рынок и в магазин. Затем написал полторы главы.
Вечером стало прохладно, и Сиренин открыл нижний ящик комода, чтобы достать оттуда тёплую рубашку с длинными рукавами. Но её там не оказалось. Посмотрел Николай и в других местах. Результат - тот же. Казалось, она испарилась, как и та рубашка, которую подарили ему Дьяконовы.
Зайдя на кухню, Сирени напросил у сестры:
- Тань, ты не брала мою рубашку с длинными рукавами?
- Зачем она мне нужна?
- А куда же она пропала?
- А куда у меня пропали трусы?
Упоминание о нижнем белье вызвало у Николая такое же отвращение, какое вызывает поднесённое к носу тухлое яйцо.
Он решил сходить к Ираиде.
И вот Сиренин уже у неё в зале.
С тех пор, как умерла бывшая хозяйка квартиры - тётя Наташа, - здесь всё изменилось до неузнаваемости. Николай вспомнил, как он часто встречался тут с Белицкой.
- К вам Олеся не заходила? - поинтересовался Сиренин у Ираиды.
- Нет.
- А соседи про нас с ней что-нибудь говорят?
- Не знаю. Я ведь ни с кем здесь не знакома, - ответила хозяйка. И спросила: - Она работает?
- Нет.
- А я недавно видела её пьяной. Откуда у неё деньги?
- Кто-нибудь даёт.
- Не ты?
- Ну, и я даю иногда.
- Спаиваешь её?
Николай не ответил.
- Её нужно лечить в психушке от алкоголизма, - продолжала Ираида.
- Туда лучше никому не попадать.
- Ты к ней часто ходишь?
- Раньше - каждый день, а теперь - редко.
- Почему?
- К ней приехал Славка, её бывший гражданский муж. Делает ей в квартире ремонт. Когда он уедет, буду опять ходить каждый день.
Они поговорили ещё о разных вещах, а потом Николай отправился домой.
Жорка в этот день ночевать не пришёл, и Сиренин воспринял это как награду от Бога.
XXXI
27 августа.
Вчера ничего существенного не произошло, за исключением того, что Жорка явился чуть ли не в полночь.
Когда сестра и внучатый племянник ушли, душу Николая омыла волна радости. Как без них хорошо! Но тут он вспомнил об Олесе, и его охватило беспокойство. Здорова ли она? Тревога за неё сменилась половым возбуждением. Воткнуть бы ей сейчас! Но это, к сожалению, невозможно, так как у неё делает ремонт её бывший гражданский муж. А может быть, он с ней и спит?! Вряд ли. Стоп! Он, наверное, уже уехал в Москву. А если это так, то почему Белицкая ему, Сиренину, не звонит? Ведь она обещала... Она наверняка плохо себя чувствует. Может, даже умирает!
Николай поднял телефонную трубку и набрал номер Олеси. «Абонент временно недоступен. Перезвоните позже», - услышал он.