Сиренин часто вспоминал Белицкую. Когда же закончится этот проклятый ремонт?! Скорее бы Славка уехал в Москву!
В 12.30 позвонили в дверь.
Это пришла Олеся.
Увидев её, Николай испытал такое приятное чувство, как будто его тело погрузилось в не слишком горячую воду ванны. На лице его расцвела улыбка.
Он пригласил Белицкую в коридор.
- Олеся! Дай я тебя поцелую.
Та улыбнулась.
- Целуй.
Сиренин коснулся губами её щеки.
- Мне без тебя было так плохо! А теперь словно лучи солнца затопили мою квартиру!
Николай шутливо сжал пальцами её шею.
- Какая она у тебя тоненькая! Как у цыплёнка!
- Смотри, не задуши.
Но тут лицо Сиренина стало серьёзным.
- Олесь, ремонт закончился?
- Нет.
- Значит, твой бывший ещё здесь?
- Вчера уехал.
- А когда он будет доделывать?
- Не знаю.
- Он приезжал сюда во время своего отпуска?
- Славка сам себе хозяин. Может приехать, когда захочет. Привёз с собой двух рабочих.
- Выходит, он сам не работал, а только руководил?
- Нет, и сам работал.
- У тебя с ним ничего не было?
- Не было.
- А где он ночевал?
- У своей матери.
Сиренин закурил.
- Олесь, я хочу составить дарственную на твоё имя.
Белицкая захлопала глазами.
А Николай продолжил:
- Две комнаты из трёх достанутся тебе. Когда мы сможем сходить к нотариусу?
- До хоть завтра.
- Завтра я не могу. Давай послезавтра, а?
- Давай.
- А ты не выгонишь меня из квартиры, когда всё будет оформлено?
- За кого ты меня принимаешь?! Конечно, нет!
Белицкая тоже закурила.
- У меня мать в больницу кладут.
- А что с ней?
- С речью у неё совсем плохо стало. Так что, начиная с пятницы, меня здесь не будет - с восьми утра и до шести вечера.
- Ты будешь сидеть с матерью в больнице?
- Нет. Буду торговать вместо неё на рынке.
Они зашли в санузел и одновременно стряхнули пепел в унитаз.
- Какая ты сейчас красивая! - невольно вырвалось у Сиренина.
- А раньше я была страшной?
- Ты всегда была красивой, но сегодня ты красива особенно.
И Николай снова поцеловал Олесю.
- Ладно, я пойду, - сказала та.
И, улыбнувшись, удалилась.
Сиренин пообедал и позвонил Белицкой по телефону.
- Олесь, ты никому не говори, что я хочу составить дарственную.
- Не волнуйся, не скажу. Мне только что Славка звонил.
- Из Москвы?
- Да. Предлагал мне выйти за него замуж.
- Ну а ты?
- Отказалась.
- А как он на это отреагировал?
- Бросил трубку.
- Ты правильно поступила.
Николай сменил тему.
- Олесь, ты не передумала идти со мной к нотариусу?
- Нет.
- Тогда я послезавтра зайду к тебе в девять утра. Ладно?
- Мы ещё созвонимся и увидимся.
- Пока, Олесь.
- Пока.
Сиренин опустил трубку.
В последнем слове, произнесённом Олесей, была какая-то удивительная смесь робости, смирения и благодарности.
Вечером пришла Таня. И опять придралась к Николаю. Он оказался виноват в том, что на полу второй спальни валялись два листика, опавших с одного растения, которое находилось в большом цветочном горшке.
В этот день мозгу Сиренина удалось родить ещё одну главу.
XXXV
3 сентября.
Утром Николай вышел в зал и, погладив кошку, зашёл на кухню.
Мушка - за ним.
Она вспрыгнула на подоконник, свалив при этом одну из Жоркиных кроссовок, сушившихся около оконной сетки.
В голове у Сиренина возник образ внучатого племянника, противный, как свиное рыло.
- Пошла отсюда! - закричал Николай на кошку.
Та испуганно убежала.
И тут Сиренин услышал внутренний голос: «Зачем ты хочешь составлять дарственную? Одумайся!» Действительно, зачем? Кроме больших неприятностей, это ему ничего не принесёт. Его запросто могут избить племянники - Вадим и Родион. А может произойти и кое-что похуже. Например, Олеся отравит его, чтобы завладеть его долей квартиры. Он уже начал жалеть о своём обещании Белицкой.
Спустя час после завтрака у Николая случилось расстройство желудка. Должно быть, виноват в этом был плохо промытый изюм. Частый понос прекратился только тогда, когда Сиренин выпил фталазол.
Потом он позвонил по телефону Белицкой.
- Олесь, ты сейчас одна?
- Да.
- Тогда я к тебе через пять минут зайду. Ладно?
- Ладно.
И вот Николай - уже у Олеси.
Чувствовал он себя очень неуютно, точно солдат в плену. Сиренин изо всех сил старался, чтобы его лицо не выглядело недовольным.