Выбрать главу

  - Ты прямо как модель! - восхитился Сиренин, когда они с Белицкой поднимались по ступенькам лестничной клетки.

  - Почему «как»?

  - Да, ты - настоящая модель. Тебе хоть сейчас можно на подиум.

  Они зашли в его квартиру и закурили в санузле.

  - Олесь, я тебе нужен?

  - Не задавай глупых вопросов.

  - Нужен или нет?

  - Нужен.

  - А почему ты неделю назад не отвечала на мои звонки?

  - Телефон сломался.

  - А зайти ко мне ты не могла?

  - Нет.

  - Почему?

  - Вначале мы с дочерью диван ей искали, а потом я сидела с матерью.

  - В больнице?

  - Нет. Я ей у неё дома уколы делала.

  - Значит, её выписали из больницы, не долечив?

  - Там больше десяти дней не держат.

  - Как она сейчас себя чувствует?

  - Плохо. Язык её почти не слушается.

  Сиренин стряхнул пепел в унитаз.

  - Я так рад видеть тебя!

  И он поцеловал Белицкую в оба ушка, щёчки и носик.

  - У тебя ушки - самые лучшие в мире!

  - А глаза?

  - Самые красивые во Вселенной!

  Такие комплименты Олесе понравились. И она улыбнулась. Но улыбка сползла с её лица, едва Николай тронул её грудь.

  - Не надо.

  Вот и пойми женщин! Значит, в интимную связь вступать с Белицкой можно, а за грудь браться нельзя!

  Когда Олеся ушла, в коридоре и санузле ещё долго ощущался нежный аромат её дорогих духов.

  Вечером явилась с работы сестра.

  - Жора сегодня не приходил? - спросила она про своего придурочного внука.

  - Нет, - ответил Сиренин, сидящий за компьютером.

  Таня зашла на кухню.

  Николай хотел было послушать в Интернете диск Мэнфреда Мэнна, но сестра включила радио на всю громкость.

  Сиренин заглянул на кухню.

  - Тань, я сделаю потише. А то мне музыку нужно слушать.

  - А мне нужно слушать радио.

  Эгоистка!

  Николай принёс из зала табуретку, на которой он сидел перед компьютером, и с оглушительным стуком опустил её на пол.

  - Не царапай линолеум, - сделала замечание сестра.

  - Лучше царапать пол, чем циферки на бумажках.

  - Про какие циферки ты говоришь?

  - Про твои.

  - А где я их царапаю?

  - На работе.

  - А ты буковки царапаешь?

  - Если человек пренебрежительно отзывается о литературном творчестве, значит, он -  дурак.

  - Это ты -  дурак!

  - На основании чего ты пришла к такому выводу?

  - На основании того, что ты мне не помогаешь.

  - Я сегодня мусор выносил.

  - Это не помощь.

  - А ты мне разве помогаешь?

  - Чем же, интересно, я могу тебе помочь?

  - Давай я буду диктовать тебе свои вещи, а ты будешь их записывать.

  Таня презрительно фыркнула.

  - Ну,  ты будешь мне помогать или нет? Можно, например, сделать уборку в зале. А то у себя в комнате ты музей устроил, ни одной пылинки там нет, а в зале тебя чистота не волнует. Хотя и в своей комнате ты не соблюдаешь чистоту. Весь подоконник в пыли.

  Что можно ответить на эти глупые слова?!

  Сиренин развернулся и вышел в зал.

  - А-а, и сказать нечего! - донёсся до него голос Тани, торжествующей так, словно она переспорила самого царя Соломона.

 

                                                                               II

  На следующий день к Николаю пришла Олеся. Она попросила его разрубить топором какие-то рёбрышки, которые она принесла с собой. Топора у Сиренина не было, и он вместо него использовал нож и разводной гаечный ключ.

  Николай положил рёбрышки на разделочную доску, приставил к ним нож и принялся изо всех сил бить по этому ножу ключом. Потом отдал разрубленные косточки с тонким слоем мяса Олесе.

  - Олесь, а я целую неделю думал, что ты меня бросила.

  - И как тебе только такое в голову могло прийти?

  - Я даже стихотворение про это написал. Показать?

  - Покажи.

  Сиренин дал ей листок со стихами.

  Быстро прочитав его, Белицкая сказала:

  - Дурак!

  - Стихи плохие?

  - Хорошие.

  Николай убрал бумажку в карман и начал щупать промежность Олеси.

  - Хочу тебе здесь массаж сделать.

  - Потом сделаешь. Я сейчас с голоду умираю.

  - Поешь у меня. Ты что любишь больше - фрикадельки или тефтели?

  - Ни то, ни другое. Поем у себя что-нибудь получше. Зайди ко мне через полчасика.

  Спустя тридцать минут Сиренин пришёл к Белицкой.

  На той был розовый махровый халат.

  - Какой милый халатик! - сказал Николай.

  - Сегодня купила. А ещё я себе купила обувь.

  И Олеся указала глазами на чёрные башмачки, украшенные позолоченным металлом, которые стояли в коридоре.

  - Разве не прелесть?

  - Прелесть. А теперь я хочу тебе сделать массаж промежности.

  Белицкая, не говоря ни слова, зашла в зал, скинула халат и, абсолютно голая, легла на кровать.