— Ты отказала ей?
— Я сказала, что подумаю.
Это уже означало большее согласие, чем я могла рассчитывать. Я взволнованно затеребила локон волос.
— Ты, кажется, невероятно этому рада, — заметила мати.
— У меня всё ещё нет пары для обучения, а время уже на исходе.
Вряд ли она поверила в мои чисто-практические соображения, но, в общем и целом, я была на правильном пути.
— Вот именно, Ива. Ты должна постараться и освоить высшее мастерство, вопреки своему изъяну и изъяну твоей пары. Это испытание достойное Девы, докажи, что ты одна из нас. Расклад тут только такой, Ива. Кому-то из вас придётся умереть в конце обучения, но ведь ты и сама это понимаешь. После стольких похорон, ты точно уяснила, что ты — садовница, а все остальные — деревья. — Она положила руку мне на плечо. — Ты ведь не падёшь жертвой единственного мужчины в мире, где властвуют женщины?
— Нет.
— Это был бы самый нелепый конец, который только можно придумать.
— Да уж.
— Хорошо, что ты такая понятливая. — Имбирь наклонилась, пропуская через пальцы мои волосы. — Завтра я их украшу. О, этим локонам суждено стать удавкой для худшего из отступников.
Но украшать мои волосы ей не пришлось. Я её в этом опередила, отрезав их до самого затылка.
— И что это значит? — спросила мати ледяным тоном, когда увидела мою новую причёску. Это было явным бунтом, конечно, но я сказала:
— Если я приду во дворец с украшенными волосами, как это воспримет Чили, которой их сожгли? Если уж волосы играют главную роль в единстве, значит, у меня их тоже быть не должно. Так я привяжу её к себе надёжнее, чем любым другим способом. — Я была невозмутима, потому что знала, что Имбирь растолкует мои слова на свой коварный лад. — Мне не нужны украшения и наряды, чтобы Чили, едва увидев меня, поняла, что я пришла к ней, как её пара.
Хотя, возможно, я просто повторяла ошибку, не желая готовиться ко второму по важности событию в своей жизни должным образом. А когда я оказалась во дворце? Выглядеть роскошно было просто правилом хорошего поведения там. Ему следовали цветы, мебель и посуда. Появиться в святая святых клана остриженной означало скорее нанести оскорбление, чем понравиться Чили. А если вспомнить нашу первую встречу, у меня вообще не было никаких шансов.
Но когда меня отвели в комнату, где её держали взаперти, я поняла, что пришла моя очередь привередничать:
— Не смотри так.
Чили выронила из рук книгу, которую читала. Её бледное, измождённое бессонницей лицо исказила ярость.
— Это… это с тобой сделали они? Да? Отвечай! Кто это был?! Виола?!
— Что? Нет! Нет, это я сама. Сама, Чили.
— Сама?! Ты сама… совсем спятила?! — Она тут же отвела взгляд, стыдясь своей злости. И в то же время не зная, как реагировать на мою выходку.
— Думала, ты оценишь.
— С чего бы?
— Ну, потому что ты… Потому что я здесь, чтобы…
— Тебе зеркало подарили не для того, чтобы ты себя уродовала, — пробормотала Чили, состроив недовольный вид. Но её голос выдавал волнение. Возможно, она вообще не верила, что я приду. Возможно, она даже этого хотела, ведь так было проще. Здесь и сейчас она пыталась окончательно разочароваться в этом мире. С этой целью и читала очередную книгу о нижних землях.
— Все, кого я встретила, сказали, что мне идёт, — ответила я.
— Ещё бы, наши сёстры такие искренние и сочувствующие.
— Я не жалею. Мои волосы и раньше нельзя было назвать красивыми. Может, я просто искала повод от них избавиться? Так даже удобнее — так легко и свободно.
— Ты пришла сюда, чтобы обременить себя кое-чем похуже, — напомнила Чили.
— Главной драгоценностью дворца, имеешь в виду?
— Заканчивай с этим, не льсти мне. Это уже совсем не обязательно. — Она отвернулась к окну. — Ведёшь себя так, будто у тебя есть конкуренты.
— Метресса, — предположила я, и Чили хмыкнула.
— Первая из Дев, кто считает меня своим бременем.
— Первая из Дев, чьё единство с тобой неоспоримо.
— Хватит повторять.
Чили слышала, как я подхожу, и, судя по напряжению плеч, решила, что я хочу её обнять. Но я задумала кое-что получше, хотя, может, и не стоило и дальше её шокировать.
Стоя у неё за спиной, я подцепила край её рубашки и подняла ткань, оголяя плоский живот.
— Здесь, — сказала я, скользнув пальцем по выемке пупка, — ты была соединена с ней плотью до того, как прийти в этот мир.
— Что ты?.. — Чили вздрогнула, но мою руку не оттолкнула.
— Это правда. Ты была одним целым с ней буквально. Когда же ты родилась, то пуповину обрезали, и у тебя осталась такая впадинка.