— Ещё…
— Ты слишком узкая. Тебе будет больно.
— Этот цветок — твой, Чили, ты можешь сорвать его, — несмело предложила я, но, почувствовав настойчивое вторжение пальцев, вцепилась в чужое запястье.
— Прости. Я не стану больше так делать. Не бойся. — Давление сменилось успокаивающими поглаживаниями. Чуть сместив пальцы наверх, Чили поласкала нежную вершинку. — Так тебе больше нравится?
— Я хочу, чтобы тебе нравилось тоже. Хочу утешить тебя, — прошептала я.
— Скоро ты сможешь исцелять себя и унимать любую боль. А я научусь защищать тебя… — Она мучительно вздохнула. — Возможно, к этому моменту ты сама захочешь уйти отсюда. Тогда мы сделаем это.
— Почему это должно быть больно? Почему для этого нужно сбегать?
Моё беспокойство заставило её помрачнеть.
— Я всё сделаю правильно, — пообещала Чили. — Тебе не будет больно и страшно. Только не когда к тебе прикасаюсь я.
— Я знаю, — улыбнулась я, не понимая, зачем так горячо убеждать меня в самых очевидных вещах. — Я верю тебе.
Глава 8
Настоящее единство… Узнав о нём, я уже не могла сосредоточиться ни на чём другом, будь то работа в саду или досуг во дворце. Мне не терпелось снова остаться наедине с Чили, чтобы осторожно, намёками вовлечь её в разговор о тайне, которую она скрывает от той единственной, кого могла взять в сообщники.
— Ты делаешь большие успехи в садоводстве, — ненароком заметила я, шагая следом за Чили по фруктовой аллее. — Скажу даже, как садовница, ты заткнула меня за пояс.
— Правда?
— Да. Ты так хорошо разбираешься в «цветах», о которых я должна знать в первую очередь.
Чили обернулась, самодовольно улыбаясь.
— Этот «цветок» — королева сада. Я позабочусь о нём.
— Королева сада? — переспросила я. — Хорошо, что ты так считаешь. Это вселяет надежду, что ни на что другое здесь ты покушаться не станешь.
Я перехватила её руку, которую она протянула к зреющему персику.
— Ты ревнуешь? — уточнила она насмешливо, а мне стало не до шуток, когда я вспомнила Имбирь и её трепетное отношение к схороненной под этим деревом единой.
— Серьёзно, Чили. Можешь рвать какие угодно цветы и плоды здесь, но к персику ты не прикоснёшься, уж я за этим прослежу.
Выслушав меня с понимающим видом, она наклонилась к моему уху, обещая:
— О, Ива, теперь я сделаю это просто затем, чтобы доказать тебе, что у тебя нет соперниц. Когда я причащусь её сладкой плоти, знай, что ты следующая на очереди.
Я ахнула, то ли негодуя, то ли предвкушая. С каждым днём она становилась всё более дерзкой и бесцеремонной. Её хищная натура, проявляющаяся в желании всё испробовать и покорить, пугала. И эти её изощрённые метафоры…
Возможно, поддержание флёра загадочности в наших отношениях, где всё выставлялось напоказ, было правильным решением со стороны Чили. Ей нравилось следить за тем, как я сама разбираюсь в правилах этой игры, прислушиваясь к себе, приглядываясь к её телу, познавая собственные желания. Выдай она мне всю правду разом, я была бы попросту обескуражена. Лишена возможности фантазировать, догадываться и мечтать…
Особенно хорошо у меня это получалось, когда я наблюдала за тем, как Чили помогает Имбирь по саду. Обнажившись по пояс, она работала за десятерых. Её торс блестел на солнце, мышцы двигались под влажной кожей… много мышц, о существовании которых я даже не догадывалась… на руках, плечах, спине, груди, животе.
В такие моменты я помогала ей тем, что держала её волосы и не путалась под ногами. Обидно, но это правда: я только мешалась. Взрослея, Дева слабнет телом, но крепнет сущностью. От меня теперь было мало пользы, поэтому я охотно уступила ей место, предпочитая тихо созерцать.
Со стороны это выглядело так, будто я понукаю ей, поэтому, каждый раз проходя мимо нас, мати одобрительно кивала. Каждый раз она замедляла шаг, а её улыбка пробирала до мурашек.
— Что с тобой? — спросила Чили, заметив слёзы на моём лице. — Готовишься стать Плачущей госпожой? Смотри не переусердствуй.
— Мне страшно.
Чили посмотрела в ту сторону, где скрылась хозяйка сада. Ненавидя мою пару, мати даже не представляла, насколько сама ненавистна ей. Имбирь соперничала с Виолой в звании врага номер один. Чили помнила, чем закончилась их встреча в лесу. Она замечала, как в приступе негодования Имбирь привычно заносит надо мной ладонь, но останавливается, натолкнувшись на предостерегающий взгляд.
— Я знаю, Ива, как это бывает, когда тебе причиняют боль самые близкие люди. Но она тебя и пальцем не тронет. Этого ты бояться не должна.
— Я боюсь не её, а тебя.
— Чего? — обронила она, и я спрятала лицо в густой копне её волос.