Перепуганная, я отпустила её руку и потянула за многострадальные волосы.
— Ну ничего себе! Что дальше? Подожжёшь их?! — прошипела Чили, только теперь показывая, насколько взбешена разговором со мной. Моим непониманием. Тем, что я не даю ей желаемое. И речь не о персиках.
До дерева оставались считанные шаги, а моя убедительность была на нуле, поэтому я села на землю и скрестила руки на груди.
— Придётся обрезать волосы, чтобы добраться до этого дерева, Чили.
— Вот как?
— Реши, что для тебя важнее. Я или эти, чтоб их, персики!
Улыбнувшись моей наивности, она подошла и с легкостью подняла меня с земли, закидывая себе на плечо. Я вскрикнула, потрясённая. Принимая как данность свою слабость, я даже не представляла, насколько Чили стала сильнее.
— Нет, не делай этого, — умоляла я, отчаявшись. — Никто здесь ничего не берёт силой. Остановись! Мне больно. Ты пугаешь меня. Ты ведёшь себя как…
— Как мужчина. Дошло наконец?
— Прекрати! Слышишь? Иначе я расстанусь с тобой! Я не прощу тебе этого! — Я набрала в грудь воздуха побольше. — Никогда не прощу!
Чили даже не замедлилась, хотя это был самый верный, болезненный удар, какой я только могла нанести. Сопротивляться дальше было бессмысленно. Я не видела, но почувствовала как она, остановившись под деревом, выбирает самый лучший плод. После чего срывает его и тут же впивается зубами. В её горле зародился стон.
— Ого. Обожаю персики, но это просто… Не знаю, месть или запрет сделали его таким сладким. Как думаешь?
Чувствуя себя идиоткой, я бросила:
— У Виолы спроси!
Я была готова к последствиям. Чили обещала распрощаться со мной, если я ещё раз упомяну её. Но вместо этого Солнце тихо протянула:
— Почему бы и нет. Раз уж мы решили сегодня избавиться от всех страхов.
Неторопливо вкушая лакомство, она пошла прочь от дерева, меня, как видно, собираясь оставить на десерт.
— Хочешь попробовать, Ива?
— Нет!
— Почему ты так раскапризничалась? Это ведь не единственный плод, который тебе доведётся вкусить вместе со мной против воли твоей мати.
— Я собиралась вместе с тобой стать отшельницей, а не отступницей!
— В этом нет ничего плохого.
— Ты сама сказала, что это нарушение запрета и месть!
— Да, но по сравнению с тем, что вас ждёт, если вы продолжите в том же духе, это просто шалость.
— О чём ты?!
— Думаешь, так будет вечно? Ваше презрение, моё смирение, твоё непонимание? — Чили мрачно усмехнулась. — Ещё не так давно мне хотелось, чтобы меня просто оставили в покое, а теперь я страдаю от одиночества, когда ты просто отворачиваешься от меня. Ещё не так давно меня заставили поклясться, что я не трону тебя, а теперь я только об этом и думаю. Но знаешь, чего мне хочется больше всего? Чтобы ты открыла глаза и признала, что я — мужчина и я — твой. Открой глаза, Ива. — Она внезапно остановилась и поставила меня на землю. — Открой. Серьёзно, посмотри на это.
Её голос изменился, она заговорила полушёпотом, и я неохотно подчинилась. Мы стояли за кустами жасмина, а неподалёку шумел фонтан, в котором плескались две подруги. Не такая уж необычная картина, но Чили поразило не это. Они целовали друг друга в губы, но совсем не так, как это делали мы — быстро, осторожно и по-детски. В их прикосновениях была страсть, нетерпение и жадность. А ещё очевидный навык: они знали, как доставить друг другу удовольствие.
— Ты видела уже нечто подобное? — спросила она, следя за ними.
— Нет. А ты?
— Да. В купальнях.
— Тебе же запрещено туда заходить!
— Но кто запретит мне подглядывать?
— Или есть чужие персики, да, Чили?
— Ну прости. — Когда я обиженно отвернулась, она обхватила мой подбородок, заставляя смотреть на неё. Наклонившись ещё ниже, Чили предложила, как некогда предлагала персик: — Хочешь попробовать?
Как быстро у неё поменялось настроение, надо же.
Не дожидаясь ответа, она прикоснулась к моим губам. Прижалась надолго, пока я, задержав дыхание, смотрела на неё.
— Не сжимай их так, — попросила она. — Расслабься.
Я всё ещё была зла на её выходку, поэтому не собиралась подчиняться… но когда Чили невесомо потёрлась об мои губы, мне просто сразил контраст её грубой силы и нежности. Обхватив мою шею, она крепко удерживала меня и так осторожно ласкала мои губы своими. По чувствительной тонкой коже скользило её неровное дыхание, а следом робкое прикосновение языка… Лизнув мою нижнюю губу, она её медленно пососала.
То ли желая наказать, то ли требуя большего, я сжала зубы, кусая её в ответ.
Чили дёрнулась назад.
— Это ещё что за?!.
— Ты такая вкусная, что я не удержалась, — избаловано выдала я, приподнимаясь и притягивая её к себе, чтобы пожалеть. — Больно?