С тех пор Виолу можно было часто увидеть в саду. То она сидела часами, карауля росток посаженного яблочного зерна, то неприкаянно бродила между деревьев. Однажды она случайно столкнулась с Чили, с которой в последнее время старались случайно столкнуться все юные Девы. Я связывала это ещё и с тем, что Чили нигде не появлялась без своей трубки, одурманивающая вдвойне.
Опиум примирил её с домом. Фактически, мак сделал то, что не смогла ни я, ни Метресса. Чили выглядела вполне довольной жизнью, улыбка не сходила с её лица, и, хотя она до сих пор предпочитала одиночество, могла по случайности забрести в самую гущу какой-нибудь шумихи. Так, например, она попала на танцы, куда я пришла по настоянию Мяты, чтобы покрасоваться в том самом платье. Наставница демонстрировала мою работу подругам, и я чувствовала себя неловко, но когда пришла Чили, стало только хуже. Музыка не стихла, и никто не разбежался в панике, но я почувствовала, как настроение тут же сменилось. Кому-то её появление испортило всё веселье, кому-то — совсем наоборот.
Единственная, кто делал вид, что ничего не случилось, была сама Чили. Не замечая пристального внимания, она пошла ко мне.
От неё захватывало дух. Несмотря на то, что Чили принципиально не носила ничего броского и не стала делать исключение даже сейчас, в пору, когда ей было позволено буквально всё, она давала фору каждой Деве здесь, хотя была в одних штанах. Причёска, которую я придумала для неё, немного растрепалась, отчего стала выглядеть даже лучше, чем прежде. Но я всё равно попыталась поправить выбившиеся из переплетений пряди… просто потому что не могла отказать себе в удовольствии ещё раз прикоснуться к её волосам, украшенным бусинами и чёрными перьями на кончиках.
— Сбегать к Мяте, пока я сплю — твоё любимое развлечение во время Песни и Танца? — проворчала Чили, её голос звучал хрипло спросонья.
— Ты в последнее время вообще часто спишь. К слову о любимых развлечениях.
— А я что, пропускаю что-то важное? — Чили огляделась. — Что-то о чём мне стоит знать?
Несмотря на то, что она улыбалась, это было отнюдь не безобидное любопытство. Опиум опиумом, но Мята ей никогда не нравилась.
Приобняв Чили за талию, я начала плавно двигаться в такт музыке.
— Я расхваливала подругам наставницы твои таланты.
— Те самые, о которых я думаю?
— Таланты в рукоделии, Чили.
— И что, по-твоему, у меня получается делать руками лучше всего? — уточнила она, скользя ладонями по моим изгибам, превращая этот танец в нечто, что я бы предпочла никому не показывать. В отличие от Чили. — Им нужна демонстрация?
В самом деле, здесь всем было любопытно узнать, на что способны руки, умело обращающиеся с нитью такой же деликатной, как и тело Девы. Не только Мяте, хотя она наблюдала за нами особо пристально, словно готовая сорваться с места в любой момент.
— Я бы не отказалась от персональной демонстрации, — призналась я шёпотом. — Но, раз уж ты пришла, давай потанцуем с сёстрами. Ты никогда не веселишься вместе со всеми, хотя должна быть первой на любом празднике. Все соскучились по тебе. Дай им посмотреть на тебя.
— На меня? Ладно. — Чили положила ладони на мои груди и невинно улыбнулась. — Вот так. Теперь всё внимание сосредоточено действительно на мне, а не на твоих торчащих сосках.
— Чили… — Я боялась обернуться и увидеть, как на это отреагировали остальные.
Она никогда не прикасалась ко мне так на публике. Поцеловала в щеку когда-то давным-давно, но даже это в глазах отшельниц выглядело непристойно, об этом ещё долго шептались.
— Считай это частью наряда. Или ты с самого начала собиралась показывать отнюдь не платье?
Я мягко отстранила её руки.
— Пойдём. Тебе надо отдохнуть.
— Разве не ты говорила, что я слишком много сплю?
Да, наркотический бред она в последнее время предпочитала живительному сну со мной.
— А ты говорила, что это платье мне идёт, — напомнила я.
— Проблема именно в этом. — Когда я отвернулась, Чили поддела мой подбородок. — Что такое? Мои комплименты оскорбляют тебя? Тебе очень идёт, правда. Не веришь? — Подняв голову, Чили осмотрелась, а потом выдала то, от чего у меня замерло сердце: — Эй, наставница. Ива прислушивается к каждому вашему слову, в отличие от меня, вы для неё — огромный авторитет, так озвучьте своё мнение. Ей идёт это платье? — Мята пыталась её игнорировать, но возмущённые подруги ей этого не позволили. — Ну так что? Разве это не самая прекрасная вещь, которую вы видели? Хотя, постойте, не смотрите… Вот так.
Чили даже не почувствовала моего сопротивления, хотя я вырывалась изо всех сил: повернув меня к Мяте лицом, она опустила мне руку между ног, сжимая. Отнюдь не пряча, а заявляя на глазах у всех, что моя нагота принадлежит ей. То, что воспринималось всеми, как обыденность, было для неё чем-то сакральным: Чили ненавидела, когда другие видели то, что возбуждало её. Но при этом сама была не прочь поглазеть на чужие прелести.