Мужчина.
Я отвела взгляд, оскорблённая этим зрелищем.
— А теперь, если мы во всём разобрались, можешь исправиться и встретить меня, как положено единой.
Я исправилась. Когда он сделал шаг в мою сторону, я резанула по воздуху оружием, запрещая подходить.
— Обойдёмся без игрушек, Ива. В следующий раз — сколько угодно. Если тебя возбудит вид моей крови? Ради тебя я готов проливать её в любых количествах. — Он отобрал у меня стрелу, и тогда я пустила в ход зубы и ногти. — Ты зла, я знаю. Я поступил с тобой жестоко, но я уже достаточно наказан, поверь. Даже ненавидя, ты не сможешь причинить мне большую боль, чем причинила разлука с тобой. Прекрати сопротивляться, ты ведь тосковала по мне не меньше. Вот так… Так я достаточно близко?
Снова опрокинув меня на спину, он потратил намного меньше времени, чтобы заполучить меня, чем в прошлый раз.
Настоящее единство, о котором я мечтала всю юность и которым была одержима каждое полнолуние, превратилось в унизительную, изнуряющую пытку. Самым же мучительным в ней было осознание, что всё это делает Чили — кто в первую очередь должен был защищать меня от подобного. От Калек. От насилия. Обвиняя меня в том, что я не узнала в нём свою пару, Чили сам обращался со мной как с чужой, игнорируя слёзы и мольбы. Я была его добычей, это был пир истосковавшейся по женщине плоти, месть, а не «настоящее единство».
Он терзал меня, шепча о том, как меня любит, и тут же опровергая это.
Закончив, мужчина долго не поднимался, замерев глубоко внутри меня, будто ожидая чего-то ещё. Или же получая это «ещё», которое было ему приятнее, чем неистовое совокупление: чувство обладания, торжество победы, чисто мужское удовлетворение. Он познал женщину. Я уже не тешила себя надеждой, что это последний раз. Чили явно наслаждался тем, что сделал это и что может делать это теперь как угодно и когда угодно. Его никто не осудит — ни клан Дев, ни клан Калек. Первых он перебил, чтобы преподать урок вторым.
Погладив мои бёдра, Чили со вздохом отстранился.
— Дай мне посмотреть на тебя. — Он остановил меня, когда я попыталась отползти. Его руки заскользили по моему телу. — Мои глаза жаждали тебя увидеть. Я чувствую себя прозревшим, потому что не видел самого главного всё это время. Просто смотреть на тебя — уже больше, чем я мечтал. И я даже не представлял, что смогу снова прикоснуться к тебе так… — Он наклонился для поцелуя, удерживая меня за волосы, и эта хватка совсем не вязалась с нерешительностью его движений. Его рот был искорёжен грубыми шрамами. Он чуть задевал меня губами и сразу отстранялся. — Знаю, я растерял навык… но я отлично помню, как тебе больше нравится.
С этими словами он сместился ниже, к моей груди. Когда-то Чили с презрением обозвал её «регалиями» Дев, а теперь, даже став предводителем наших врагов, он поклонялся ей, медленно и увлечённо, и это было издевательством уже только потому, что моих сестёр убивали по его приказу в этот самый момент.
— Раздвинь ноги, — прошептал Чили, спускаясь поцелуями по моему животу. — Что такое? Стыдишься меня? Опять хочешь вытереться? Очень мило, что ты использовала выращенные для меня маки, чтобы избавиться от моего семени. Я так возбудился, глядя на это… И возбуждаюсь сейчас, даже просто вспоминая, так что, похоже, ты напрасно так старалась. — Он погладил меня внизу, после чего проник пальцами, и я вздрогнула. — Ты течёшь. Но я вытру всё, раз тебя это так смущает.
Разместившись между моих ног, он разглядывал меня, а я закрыла лицо руками. Я чувствовала, как он облизывает мои бёдра, целует «лепестки», языком проникает внутрь. Его дыхание вновь стало тяжёлым, пальцы впивались в ягодицы, он притягивал меня к своему лицу, возбуждаясь от того, как ласкал меня.
Он насытился мной лишь к восходу. В окна заползал розовый свет, озаряя комнату, которая стала выглядеть ещё хуже, чем после первого погрома. И самой разбитой вещью здесь была я. Я лежала на полу, а Чили вытянулся рядом, положив ладонь мне на живот.
Сейчас это казалось невероятным, но ещё вчера, купаясь в озере, я верила, что приму мою пару в любом виде, если Чили одумается и вернётся домой. Но Чили не одумалась и не вернулась. Чили усугубила свою вину передо мной и уничтожила наш дом.
Говоря, что все наши легенды — ложь, и вражда между нашими кланами ничем не обоснована, Чили всё равно пришёл с войной как Калека, хотя мог бы опровергнуть их мирно.
— Моя мать пыталась опровергнуть их мирно, — ответил Чили, и я поняла, что сказала это вслух. — Путем рождения, который должен быть понятен женщинам, но Девы не приняли этого. Тогда я показал им разницу, объявив другую войну. Как мужчина. — Он утомлённо вздохнул. — К чему это удивление? Тем более, от тебя. Ты прекрасно знала меня. Знала, что я никогда не оставил бы это так. Даже простых унижений бы не оставил, но они посягнули на святое.