Об этом было практически невозможно догадаться, наблюдая за ней. Здесь могло помочь только чутьё живущей, видевшей за непроницаемой бронёй уверенности и властности нечто, неумолимо подтачивающее и грызущее Азафу изнутри. Именно оно и подталкивало её к тому, чтобы поверить, даже без каких бы то ни было доказательств и гарантий, — поверить во всё.
Конечно, это практически ничего ей не давало. Защита от внешних врагов, врагов из далёкого космоса? Не они беспокоили королеву. Впрочем, она была достаточно дальновидна, чтобы понять — от врагов, которые способны преодолеть межзвёздные бездны, нужно защищаться заблаговременно.
В отличие от Жжуа — соседнего королевства — они не дадут годы на размышления, подготовку и поиск союзников. Так что, если с появлением этих союзников в сложившейся ситуации для Аззы ничего не менялось к лучшему, то ведь и плата за вступление в этот Союз вполне приемлема.
Королева едва заметно усмехнулась. Если бы предложение исходило не от неё, принцесса Изла непременно заявила бы, что это обманщики и шпионы. Какие секреты могут выведывать они здесь? Существа, построившие межзвёздные корабли, у существ, не способных построить приличный корабль, чтобы добраться хотя бы до ближайшего острова?
Конечно, есть в этом что-то… неприятное, может быть, даже унизительное.
Её прекрасную страну, её замок, её саму — королеву Азафу наконец — будут рассматривать для своего развлечения какие-то неизвестные существа на далёкой планете.
Впрочем, это-то как раз хорошо, что на далёкой. Унизительно…
Но это унижение не больше тех, которым ей приходится подвергаться, по сравнению с ними оно… просто ничего не значит. И если существует хотя бы некоторая возможность того, что это принесёт пользу Аззе — она готова пойти и на это.
Прошёл час, и королева Азафа согласилась на их условия. Посланцам мифического Союза отныне разрешалось снимать и записывать всё и вся, кроме личных покоев королевы и наследной принцессы, а также детей последней; некоторые помещения, охраняемые стражами, оставались закрытой территорией, своего рода секретными объектами.
В остальном же королева обещала содействие: всем её подданным будет приказано общаться с почётными гостями королевства, рассказывать о своей жизни, отвечать на вопросы и впускать их в свои жилища.
Было решено, что Тайный Союз останется тайным для всех подданных королевы — на всякий случай, чтобы они не проговорились о нём посланцам ГС, если те вдруг появятся.
Для всех делегаты Тайного Союза останутся артистами (к счастью, в Аззе подобное занятие можно было считать скорее почётным, чем презренным) и дорогими гостями, посетившими Жиззеаужж, так сказать, в порядке культурного обмена, а также с целью налаживания контактов — в будущем, возможно, не только культурных.
Таким образом, королевство Азза, само того не ведая, вступило в Тайный Союз, в котором состояло немало могущественных держав, знающих об этом Союзе не больше, чем любой подданный королевы Азафы.
========== Глава 22. Утро ==========
Утром солнце ласково заглянуло в высокие окна, ветерок легко пробежался по комнате, прикасаясь к влажным лепесткам и осторожно трогая тяжёлые бутоны цветов, что росли вдоль стен, за низкими каменными бортиками, и в центре — в цветнике сложной формы.
Какие-то птички радостно и звонко защебетали за окном; ветерок, видимо, подзадоренный ими, принялся за тонкие, как паутинка, драпировки и полог, накрывавший шестиугольную кровать, он начал раскачивать и надувать их, не испытывая ни малейшего почтения к вышитой на тонкой ткани эмблеме королевского дома.
Подобная картина наблюдалась сейчас во всех покоях дворца, имевших выходящие наружу окна, а все спальни для важных особ имели их обязательно. В окнах не было стёкол — лишь лёгкие решётки.
Мягкий климат позволял обходиться этим, хотя в иные холодные ночи или во время затяжных дождей, которые, правда, случались не часто, многим хотелось бы укрыться от непогоды понадёжнее, но мало кто признался бы в таком желании, чтобы его не сочли неприлично изнеженным.
Сама королева в любую погоду спала с открытым окном, хотя могла бы приказать закрыть его деревянным экраном или хотя бы затянуть плотной непромокаемой тканью.
Лора открыла глаза, улыбнулась птичьему щебету, солнечному свету и ветерку, пробравшимся за паутинку полога, улыбнулась этому непривычному тёплому чувству счастья, которого она ждала так долго и наконец уже перестала ждать.
За последние несколько месяцев она к нему не привыкла и не представляла, как такое может случиться. Потерять это счастье можно, но привыкнуть к нему… нет.
Каждое утро, ещё толком не проснувшись, она чувствовала, что Он рядом, и ей не хотелось вставать и даже открывать глаза, чтобы другие чувства, мысли, ощущения, встречи и разговоры не заглушали это единственное чувство, в эти первые утренние минуты заполнявшее её всю, не оставляя места ни для чего другого — он рядом.
Если в это время Рэй был уже в ванной или на балконе, или в спортзале, или вообще ушёл куда-то — это не имело никакого значения и ничего не меняло. Каждую секунду он рядом с ней, потому что любит её.
Каждую секунду она ощущала его любовь и нежное внимание, его постоянную поддержку, надёжное плечо, о котором мечтает каждая женщина, даже сильная. Ну, или почти каждая.
Понимающий, всё понимающий, любимый…
Лора повернула голову, его ресницы дрогнули; она быстро прижалась лицом к его плечу и стремительным кошачьим движением выпрыгнула из постели, прежде чем он успел её поймать, и ловко вывернулась из объятий полога, который, кажется, очень обрадовался неожиданной встрече с мягкой тонкой тканью её пижамы и хотел продлить это приятное знакомство, но она безжалостно разлучила их и решительно направилась в ванную комнату. Последняя, в сущности, представляла собой небольшой бассейн с довольно холодной водой.
Некоторое время спустя все собрались в столовой, расположенной здесь же, во флигеле. Слуги проводили к остальным Белтрана, Глашу и намиянок, они ночевали на “Полосухе” и захватили оттуда провизию для завтрака. То, что могли предложить им аборигены, годилось только для десерта.
— Неужели у них нет ничего несладкого? — с отвращением поинтересовался Гэри.
После дегустации местных деликатесов он никак не мог избавиться от приторного привкуса во рту.
— Пожалуй, вот эта вытяжка из трав с добавлением нектара для них — как для нас горчица, а вот этот фруктовый сок употребляется вместо уксуса, — сообщила Лора. — Но если тебе опротивело сладкое, они не помогут.
— Нечего было вчера мёдом объедаться, — тоном ябеды заметил Мррум, пододвигая поближе кувшинчик с нектаром.
— Да как тебе не стыдно?! — возмутился Гэри. — Я только попробовал, а уж кто всё остальное съел… Полосатая ты Виннипушья морда!
— Какая?! — Киф воинственно прижал уши и чуть не разлил нектар.
— Успокойся, — засмеялась Лора. — Винни-Пух — милый сказочный персонаж, который очень любит мёд.
Мррум взглянул на неё недоверчиво, но уши всё-таки вернул в исходное положение.
— Может, он и милый, однако довольно нахальный персонаж, — пробормотал Гэри.
Лора едва заметно кивнула, соглашаясь с этим замечанием, и принялась отнимать у кифа нектары, меды и прочие тому подобные угощения, увещевая его пощадить собственный организм, не приспособленный к такому количеству сладкого.
— Какому — такому?! Я только начал и не распробовал даже как следует!
Намечалось нешуточное сражение, Мррум, во всяком случае, не собирался сдаваться без боя, но тут вмешалась Виллена.
— Пусть ест, — сказала она равнодушно. — Насмерть не отравится, а если ему станет плохо, мы оттащим его в лазарет на “Полосухе”, запрём и вздохнём с облегчением.
— Нет, вы только подумайте, какое доброе сердце скрыто под этой бесчувственной оболочкой! — патетически воскликнул киф, выпуская из лап очередной кувшинчик.
— Больного, несчастного, страдающего друга она хочет запереть! Одного! — Мррум тяжело вздохнул, махнул лапой и пригорюнился, будто ему уже стало плохо.