К сожалению, она этого не сделала.
— Эти новые сорта должны пройти испытание временем. Что если они не оправдают возложенных на них надежд? Если вы действительно разобьёте Жжуа, её корабли, вероятно, ещё нескоро вернутся к вашим берегам. Что тогда сможет помочь Аззе?
Отвернувшись и глядя на крупные розовые бутоны в одном из цветников, украшавших зал, Азафа промолвила глухо и слегка насмешливо:
— Тогда… нам сможет помочь только Небесный Цветок…
========== Глава 34. Невольная подсказка ==========
— Небесный Цветок? — удивилась Лора. — Что это такое?
Ответом на этот невинный вопрос была внезапная вспышка волнения и тревоги. Внешне это никак не проявилось, что стоило Азафе немалых усилий. Помедлив немного, она ответила спокойно, даже безразлично:
— Не обращайте внимания. Просто так говорят. Есть легенда о Небесном Цветке, и ещё, кажется, о нём упоминается в сказке — одной из тех, что так любят слушать дети. Я тоже слышала её когда-то от няни, но уже плохо помню, к сожалению, — королева вздохнула, словно печалясь о безвозвратно миновавшей беззаботной поре, но в этом вздохе не было искренности.
Сейчас она грустила не о детстве. Ей было не до того. Азафа сожалела о неосторожно оброненном слове и изо всех сил старалась вести себя естественно. Самая лучшая актриса не превзошла бы её в мастерстве.
Будущую королеву Аззы с раннего детства начинали обучать искусству владения собой; и если бы годы, проведённые на Цветочном Троне, не оказались столь мучительными, гостям не удалось бы ничего от неё добиться.
Не зная покоя ни днём ни ночью, Азафа изнемогала под тяжким грузом, который обрушился на неё слишком рано из-за преждевременной смерти матери. Только поэтому её эмоции, случалось, прорывали оболочку напускного спокойствия, но когда ей казалось, что она допустила оплошность, на смену оболочке приходила броня, слишком тяжёлая, чтобы носить её долго, зато — надёжная.
Ни одно необдуманное слово, ни один жест или взгляд не прорвутся сквозь эту защиту.
Так случилось и теперь. Продолжать разговор было бессмысленно и мучительно для всех, так что Лора оставила Азафу в покое. Обменявшись несколькими любезными фразами, друзья покинули малую приёмную.
Только удалившись на приличное расстояние, они ощутили, как напряжение покидает их. Кенур фыркнул и радостно закрутил хвостом. Мррум покосился на него масляным глазом и сказал самодовольно, словно это было исключительно его заслугой:
— Впервые наблюдаю такую головокружительную карьеру: только вчера вышел, вернее, вывалился на сцену, и ему стоя рукоплескала, вернее, рукошуршала королева, а сегодня уже произведён в разумные существа, чей наисложнейший язык недоступен нашему пониманию.
— Он-то, положим, на сцену выпрыгнул, — не удержалась Виллена, — а вывалился — кое-кто другой. Что же касается разумности…
— Я вот всё думаю, — прищурился киф, — придушить тебя невозможно, поколотить — легче побить каменную стену, однако… — он выпустил блеснувшие на солнце загнутые когти и принялся рассматривать их — внимательно и задумчиво, — твою толстую резиновую шкуру, наверное, можно пропороть…
— Ну что ж, — насмешливо ответила намиянка, — если ты полагаешь, что подобное достижение докажет твоё умственное превосходство…
Киф зашипел, сверкая зелёными глазищами, он осмотрелся в поисках чего-нибудь подходящего, куда можно было бы запустить когти, не рискуя затупить их или испортить нечто ценное. Ничего не обнаружив, Мррум разочарованно поиграл своими “кинжальчиками” и вернул их на место.
Он решил сменить тему и, покосившись на Михала, заговорил с ним. Этот-то не станет его задирать.
— Не знал, что наши новые знакомые умеют так виртуозно врать, — сладко промурлыкал он.
— Жить захочешь — ещё не тому научишься, — буркнул Командир. — Теперь, если всё это всплывёт… — кивнул он в сторону щенка, безмятежно развалившегося на прохладных плитках пола. — Никак нельзя было обойтись… без этого?
— Нельзя, — уверенно ответила Лора. — Мне и самой это не нравится — мы увязаем всё глубже: сначала Тайный Союз, теперь — Кенур… Но если бы мы не сделали этого, то нанесли бы удар королеве. Сама Азафа, если ей всё объяснить, смогла бы понять, но её окружение… Прежде всего, мы поставили бы её в крайне неловкое положение, и это — как минимум. У них иная культура, иное отношение ко многим вещам. Я только теперь начинаю понимать, как они относятся к артистам, хотя у них и понятия-то такого нет. Но победитель Большого Танцевального Турнира — для них почётный титул, который гарантирует его обладателю всеобщее уважение и почёт. Они ни секунды не сомневались, что Кенур — животное, но стоило им увидеть в нём артиста, как они тут же изменили своё мнение. Отсутствие одежды, переводчика, отдельного помещения, то, что он не пользуется мебелью, и его лапы не способны манипулировать предметами — ничто не помешало им признать в нём разумное существо. В каком-то смысле они, разумеется, правы… Как бы там ни было, скажи мы, что он — животное, это нанесло бы удар по авторитету королевы. — Лора поднялась и выглянула в коридор.
Сейчас вся компания находилась в комнате, отведённой ей и Рэю, Кенур проживал тут же.
— Полосатая собака, — ласково позвала его Лора, — иди сюда.
Щенок вскочил и подбежал к ней, радостно помахивая пушистым хвостом. Девушка погладила его и прошептала в овальное ухо:
— Сторожи. Если кто-нибудь покажется — тявкнешь. Ладно?
Кенур немедленно тявкнул и прочно обосновался в приоткрытом дверном проёме, пошевеливая чёрным носом, очень довольный, что ему поручено важное дело.
— Ну и в чём мы им соврали? — спросила девушка. — Какой же он, если не разумный? А ты, Мррум, пожалуйста, сядь на окно, чтобы никто оттуда к нам не подобрался.
— Почему сразу я? — проворчал киф, недовольно усаживаясь на жёсткий подоконник вместо мягкой постели.
— Потому что у тебя острый глаз, чуткий слух и повышенное чувство ответственности!
— Что есть — то есть, — расплылся довольный котище.
— На себя я больше не надеюсь, — вздохнула Лора. — Обычно я ощущаю присутствие посторонних и уж во всяком случае их внимание, но тут…
— Ты по-прежнему не чувствуешь шемма? — спросил Рэй.
— Во время концерта, когда я пела те песни, которые хотя и не являлись древними песнями живущих, а были всего лишь их отдалёнными отголосками… — но всё же я почувствовала их. Мелодия была не та, да и вообще я, наверное, могу вспомнить настоящую Песнь только на грани жизни и смерти… Если бы это была она — настоящая Песнь живущих — я бы смогла разобраться, ощутить их полнее… Могу только сказать: они вполне… живые. Скорее всего, шемма действительно телепаты и общаются на своей особой “волне”, и у них действительно есть некая защита, которая скрывает от меня их чувства. Когда я пела, защита почти исчезла, растворилась… а чувства их в те минуты почти не отличались от чувств жиззеа.
— И другой возможности проникнуть за эту защиту нет? — спросил Михал.
— Взломать? Я не могу на это пойти. Одно дело — рассказывать байки о Тайном Союзе и совсем другое — переступить границу внутренней свободы разумного существа. Для меня эта граница священна, поэтому я ничего не могу сделать ни с шемма, ни с Азафой.
— Насчёт Азафы всё ясно, — заметил Рэй, — но ты ведь не пыталась поговорить с шемма. Возможно, они пойдут на контакт добровольно.
— Может быть, — согласилась Лора. — Честно говоря, я просто не решаюсь. Что я могу им сказать, а чего говорить ни в коем случае нельзя? На чьей они стороне? Чего хотят, к чему стремятся? Мне кажется, что попытки установить контакт с шемма следует отложить. Пока что мы не исчерпали других возможностей. Да мы ещё и не начали их исчерпывать.
— В любом случае, нам следует заняться сбором информации, — сказал Командир. — Не забывайте, что мы должны снять “слепок культуры” жиззеа, и если станем отлынивать, это будет выглядеть по меньшей мере странно. Придётся искать крупицы информации в грудах пустой породы. Пока мы не получили ровным счётом ничего…