— Она наша. Моя! Иначе мы не могли бы удерживать её!
— Она не ваша, иначе давно служила бы вам, — Лора снова шагнула вперёд, и на этот раз её противница всё же отступила — к открытому люку. — Я не дам тебе сбежать, — спокойно и уверенно сказала девушка.
— Ты не сможешь меня заставить! — огрызнулась жиззеа. — Ты можешь только защищаться, а я не нападаю, я всего лишь хочу, чтобы ты убралась из моей Башни!
— Камень — не оружие, тут ты права, но и он может сделать немало. Например, вернуть твоих так называемых слуг за ту черту, за которой им и положено находиться. Камень не убивает живого, но они давно мертвы.
— Ты не посмеешь! — взвизгнула колдунья. — Они принадлежат мне! Они принадлежат Чёрному Алтарю! Губительница покарает тебя!
— Даже если так, их это не вернёт. А кроме того, у нас есть и оружие, — краткий обмен понимающими взглядами, и Рэй извлёк вторую и последнюю реликвию.
Серебряный Кинжал с живым золотым леопардом на рукоятке сам скользнул в ладонь, сам развернулся острием к врагу.
Рэю казалось, что он чувствует, как леопард под его ладонью яростно поводит упругими боками, выпуская когти. Лезвие переливалось, жило, вспыхивало искрами. Кинжал знал, что враг рядом. Не совсем тот враг, для борьбы с которым его создали, но в чём-то очень похожий.
— Вы не посмеете… — уже без прежней уверенности повторила колдунья.
— Посмеем, — заверила её Лора. — Там, на стене, написано, что когда “придёт время” — “все узнают правду”. Так вот, время пришло.
— Нет, ещё нет… — проскрипела жиззеа. — Рано… Как ты смогла прочесть? — словно спохватилась она. — Заклятие…
— Заклятие пало, потому что мы пришли вовремя, — отрезала живущая. — Говори! Говори правду, иначе ты потеряешь всё.
— Надо обсудить условия…
— Хватит тянуть. Мы оставим тебе то, что твоё, — вот единственное условие. Больше ты ничего не выторгуешь, да и куда уж больше.
Лора не спеша пошла вперёд; колдунья, с сожалением взглянув на провал люка, вынуждена была отступить.
— Хорошо. Я расскажу и не буду больше тянуть. Остановись!
Лора остановилась, ни на миг не переставая следить за каждым движением противницы.
— Хотя, если эта душа не принадлежит Губительнице, почему бы тебе не узнать всё прямо у неё? Ты можешь говорить с душами — я же вижу. Со светлыми душами… — жиззеа изогнула усики в усмешке. — Возможно, тебе стоит попробовать, — предложила она. — Или ты не надеешься на свои силы?
— Ты обещала не тянуть, — спокойно заметила Лора.
— Вы связали эту душу, она не может говорить со мной. А теперь — сдержи своё слово, или я сдержу своё и лишу тебя твоих слуг — для начала. — Это было сказано уже не просто спокойно, а слишком спокойно.
Чёрная жрица поняла, что на этот раз предупреждение действительно последнее.
— При королеве Азафе, Зарёй Сияющей, для важной работы были наняты три лучших мастера Аззы. Они пришли сюда, как обычно, но больше не покинули Башню.
— Почему?
— Таков был приказ королевы. Башня стала для них местом пожизненного заключения. Никто не мог навещать их или разговаривать с ними. Им приносили еду и одежду, говорят, что они ни в чём не нуждались, но страже, охранявшей Башню, запрещалось говорить с ними под страхом смерти. А пленникам лишь на бумаге дозволялось изливать свои мысли и просьбы. Эти записки в запечатанном виде передавались самой королеве.
— Для какой работы их наняли?
— Откуда мне знать? — колдунья безразлично взмахнула руками, словно отбрасывая этот совершенно незначительный вопрос.
— Ну хорошо, — Лора как бы согласилась с его незначительностью, и в мутных жёлтых глазах воровато проскользнула тень облегчения. — А что было дальше?
— Сама подумай, — огрызнулась колдунья. — Они долго не могли поверить, что живыми им отсюда не выйти. Надеялись, писали королеве. Сначала, конечно, почтительно — просили, умоляли, что-то, наверное, обещали… Потом отчаялись. Вы, должно быть, видели…
— Я не об этом, — не выдержала Лора.
Конечно, она видела, а кроме того и чувствовала: надежда и отчаяние, отчаяние и надежда, от которой заключение казалось ещё более мучительным.
Но когда надежда умерла, оказалось, что без неё — хуже, без неё невозможно жить, нечем дышать и кажется, что тяжёлые стены, неумолимые, как королева Азафа, Зарёй Сияющая, каменные, как её сердце, надвигаются и душат, душат день за днём.
Они бросались на стены, измученные безысходностью и невероятно жгучей жаждой — оказаться на просторе, увидеть бездонное небо над головой.
Они крушили всё вокруг в приступах подкравшегося безумия, пока ещё приходящего, как приливная волна, и забивались в тёмные углы, впадая в тоскливое многочасовое оцепенение.
Не было нужды говорить об этом. Особенно так, как об этом говорила эта женщина с тяжёлым, равнодушно-властным взглядом: как о результатах наблюдений за подопытными животными, с удовлетворением — результаты не обманули ожиданий экспериментаторов.
— Что было дальше? Меня интересуют факты.
— Физз — один из мастеров, был из нашего рода. Кое-что он перенял не то от своей матери, не то от бабки, точно не знаю. Он проклял королеву и всех её наследниц, которые будут править Аззой после неё. С тех пор каждая королева становится жертвой проклятия, едва взойдёт на верхнюю чашечку Цветочного Трона, — чёрная жрица помедлила, с торжеством глядя на слушателей.
Сила проклятия мастера из её рода, который был всего лишь мужчиной и не учился как следует колдовству, должна была произвести впечатление. И навести на размышление…
— Всех он проклясть не мог, — заметила Лора. — Когда-то это должно кончиться. А кроме того… я думаю, что они страдают не столько от того что их проклял Физз из твоего рода, сколько из-за того, что сделала тогда королева. Продолжай, ведь это далеко не всё.
— Физз призвал Губительницу. Он поклялся служить ей в обмен на освобождение и уговорил второго мастера сделать то же самое, но третий — Ффо — самый молодой из них, отказался… — чёрная жрица продолжала говорить, нехотя цедя слова, а перед Лорой и её спутниками вставали сцены трагедии, разыгравшейся здесь уже очень давно, но всё ещё живущей в этих стенах.
Между скупых слов и недомолвок живущая прочла и то, о чём не хотела говорить колдунья.
========== Глава 105. Ффо — борьба до конца ==========
Младший из мастеров был самым талантливым из них и самым счастливым — до того как в последний раз переступил порог Башни, которую позже назовут Башней Трёх Призраков, и одним из них будет его неуспокоенная душа, а тогда её называли Башней Мастеров, и ничто не предвещало беды.
Ффо был счастлив, потому что его любила самая замечательная девушка на свете, и не просто любила, а вышла за него замуж и вскоре на свет должен был появиться их первый ребёнок, и вообще — всё было прекрасно…
Вот только жена почему-то очень не хотела его отпускать на этот раз и спешила закончить вышивку на шарфе, чтобы он обязательно взял его с собой, и тосковала, и не находила себе места…
“В этот шарф я вложила всю мою любовь, — сказала она, провожая его. — Пусть хранит тебя Повелительница, а моя любовь всегда будет с тобой…”
Потом он понял, что она предчувствовала беду, разлуку. До самой смерти будут они разлучены и даже после неё…
Он отказался участвовать в тёмных делах Физза.
Тот, другой мастер, поначалу тоже отказывался, но потом не выдержал, и Ффо остался в меньшинстве. На какое-то время его оставили в покое, но затем Физз заявил, что у них ничего не получается, потому что Ффо не с ними. Все должны участвовать, а иначе ничего не выйдет.
Они угрожали, уговаривали, запугивали, умоляли, то и дело напоминая ему о жене. Как будто он мог забыть. Хорошо ещё, что они не знали о ребёнке, который к тому времени давно родился и уже входил в подростковый возраст. Или входила… Ффо не сдавался.
Жена? Ребёнок? Лучше умереть в заточении, чем вернуться рабом Губительницы и, возможно, привлечь к ним злые силы.
Затем снова последовало затишье, которое закончилось тем, что Физз и второй мастер, полностью ему подчинившийся, попытались убить Ффо. Но не просто убить, а принести его в жертву Губительнице — таковы были условия сделки, если верить “прозрению” Физза.