— Это замечательно, — Гуччи попытался ободряюще улыбнуться, но Майк не обратил на это внимания, — значит, ты сможешь мне тут помочь. Мне нужна история болезни № 213 за 1964 год.
Врач заерзал у стены, словно пытаясь попятиться назад. Его рот открылся так широко, точно ему не хватало воздуха.
— Как? — наконец-то смог произнести встревоженный не на шутку Майк. — Именно она? Тот случай, которым я занимался?
— Это был твой пациент? — переспросил Томас.
— Не мой, но… я специально приезжал. Из Нью-Йорка. Они считали его уникальным, но я понял. Я все понял! Нет, это была не болезнь. Это грани реальности, и все они, все! Они существуют. Как множественная личность, только наоборот. Но все это… я видел сам.
Полисмен выслушал не вполне связный ответ, стараясь не делать напрашивающихся поспешных выводов. Неизвестно, что заставило Майка вернуться в Сайлент Хилл спустя десяток лет и что произошло с ним здесь. Несмотря на взведенное состояние собеседника, Гуччи намеревался продолжить попытку беседы.
— Наверняка все это весьма необычно и непросто, — он положил руку на плечо доктора. — Ты поможешь мне разобраться в этом, Майк?
Мужчина мотнул головой:
— Я не смог бы помочь, даже если бы очень захотел. Я поступил ужасно, и даже тот факт, что я не знал, не оправдание. Ведь я даже не думал…
— О чем? — осведомился офицер. — С тобой что-то произошло в этом городе?
— Не произошло — но произойдет, — закрыв глаза рукой, выдавил из себя Майк. — Не только со мной.
Эти слова заставили Томаса вспомнить о том, что его волновало, пусть даже он не мог быть уверенным в реальности этого:
— Мертвая птица — тебе это о чем-нибудь говорит?
Такой реакции на вопрос о чем-то, что с определенной долей уверенности считалось эфемерным, Гуччи не ожидал никак. Майк вскочил и схватился за голову.
— О, нет! — пытаясь выдрать себе волосы, стонал он. — Двадцать четыре мертвые птицы, они истекают кровью на гнездах! Нет времени искать причину… Теперь слишком поздно… Слишком поздно для меня…
Томас схватил мужчину за плечи и немного встряхнул, пытаюсь заставить того опомниться.
— Майк, спокойно! — приказал полицейский, взглянув в глаза собеседнику. — Никогда не поздно попытаться исправить…
— Для меня слишком поздно, — перебил его разнервничавшийся до крайности врач. — Он уже приходил за мной в кошмарах, в маске с клювом, как средневековый врачеватель чумы. Это значит, мой порок неисцелим.
Офицер Гуччи задумался. Судя по всему, судьба свела его именно с тем врачом, для кого предназначалась записка в подвале. Но там говорилось что-то о втором клиенте и о сходстве симптомов. Так, значит, это еще один случай той же болезни заставил доктора вновь приехать в Сайлент Хилл? Но почему он ничего не сказал об этом втором случае? Был ли этот клиент вообще?
— Твоя фамилия Кауфман? — задал первый из множества появившихся вопросов Гуччи, но не успел получить ответ.
Хриплый крик застрял в горле Майка, когда его тело обвили склизкие щупальца, появившиеся из раскрывшегося за спиной мужчины мертвого красного цветка. Монстр с шестью конечностями, существование которого теперь Томас уже готов был принять как данность, молниеносно уволок его лишившегося рассудка собеседника за двери и беззвучно исчез во тьме. Офицер полиции в очередной раз остался в постыдной растерянности. «Что делать, что делать?! Преследовать эту… тварь или что?! И ответить он не успел. Найти эту историю самому! Может, хоть что-то прояснится! Может, может, может… Уже самому противно». Гуччи топтался на месте, поставив одну руку на пояс, другой все сильнее, до боли потирая лоб, пытаясь заставить мозг выдать единственное верное решение. Взгляд его упал на темный предмет на полу очень привычной, знакомой формы. Направив свет фонаря в нужную сторону, Томас убедился в том, что и предполагал — на полу лежал пистолет. Должно быть, он выпал из кармана или из-за пояса несчастного Майка. Но если врач-психиатр, профессионал и ученый пришел в обычное место своей работы с оружием, что могло толкнуть его на такой крайний шаг? Все было совсем непросто.
Полисмен принялся осматривать полки с запылившимися и подернутыми паутиной историями болезни. Отыскав секцию, отведенную под 1964 год, он положил фонарь на полку напротив и двумя руками перебирал старые бумаги, пока не увидел поблекшие цифры «213». Данные о пациенте ничем не были примечательны, в описании симптомов числились нарушение ориентировки во времени и пространстве, парейдолии, сенсорные автоматизмы, зрительные галлюцинации и бредовые идеи. Диагноз при госпитализации был выставлен банальный — шизофрения, поле окончательного диагноза осталось незаполненным. Между двух отпечатанных бланков лежал пожелтевший лист с обрывающимся рукописным текстом: «Не так много случаев заболевания, называемого «синдром множественной личности» или «диссоциативное расстройство идентичности» официально подтверждено и описано в литературе. Это позволяет мне поставить под сомнение характерную картину болезни, которая вырисовывается на фоне общих симптомов, отмеченных у известных больных. Главным из них считалось так называемое «переключение», когда одна личность сменяет другую. Из дневников пациентов мы узнаем о нескольких, не пересекающихся друг с другом состояниях, которые они для удобства обозначают как А, В, С и т. д… Пациент, с которым работаем мы, также говорит о нескольких «переключающихся» состояниях, но при этом происходит не смена личности, а смена реальности вокруг одной и той же неизменной идентичности. Эти состояния реальности он условно называет «обычным», «серым» и «испорченным».