Комментарий к Еженедельник Джонатана Уорренрайта «Полынь»
1) Иоан Якоб Гераклид (1511 — 5 ноября 1563) — греческий солдат, господарь Молдавского княжества с 18 ноября 1561 года.
2) Мирча V Чобанул (рум. Mircea V Ciobanul; ум. 25 сентября 1559) — господарь Валахии из династии Басарабов-Дракулешти (1545—1552, 1553—1554 и 1558—1559). Сын валашского господаря Раду IV Великого.
3) Розмарин — сила этого растения издавна применялась во многих оккультных науках. Эта трава считается источником огромной энергетической силы. Основные сферы воздействия этой пряности – защита, любовь, интеллект.
4) Роза и шиповник — универсальные цветки, могут использоваться в любовной магии вместо любого цветка (герань, жасмин, лаванда, коммифора).
5) Малина — отворот любовницы от мужа: чтобы отвадить любовницу от своего мужа нужно собрать ягоды малины на убывающей луне.
6) Полынь — способствует развитию ясновидения.
7) Зверобой — оберег от порчи и сглаза. Считается, что эту траву, как и полынь, не переносят черные колдуны и те, в у кого темные помыслы и недобрый глаз.
8) Бузина — служит охраной дома, отгоняет от него беду и несчастья.
9) Ицари — штаны, сшитые из белого грубошерстного сукна, конопляного или смешанного со льном полотна или из полушерстяной ткани с примесью льна. Ицари очень узки и плотно облегают ногу.
========== Очерки Ричарда Л. Элдриджа: «Незнакомец» ==========
Юность прекрасна, свежа и незабвенна. Она полна надежд, мечтаний и обманчивой веры в себя и успешное будущее. Моя юность прошла в Королевском военном училище. Я родился в семье достаточно известной фамилии, и жили мы не бедно, даже наоборот. Мой отец имел большое состояние, мать — дурное здоровье, а я сам — сильное желание быть полезным своей семье и родине. Вырос в графстве Беркшир, в Сандхерсте, где в начале века было построено вышеупомянутое училище.
Я был счастливым кадетом, неугомонным, готовым на самые различные авантюры. Чего мы только ни творили! Натирали паркет бального зала какой-то дрянью, чтобы он превратился в каток; подкладывали насекомых в суп старшим товарищам. Прекрасное было время. Воистину беззаботное, несмотря на то, что мы вовсю готовились стать офицерами пехоты и кавалерии. Тогда я представлял свое будущее связанным с военным делом, стремился к высокому званию и славе.
На одном из балов, устраиваемых для кадетов и учениц колледжа Ньюхэм, я встретил свою будущую жену. Мы выезжали в Кембридж, чтобы потанцевать, провести время с дамами. Первое учебное заведение для девушек — я был удивлен, ведь отношение к женщинам в обществе было далеко не самое справедливое. Не будучи приучен к мысли, что женщина — всего лишь декоративное создание, красивая фигура с уступающим мужчине умом, — поскольку моя мать была исключительно образованной женщиной, закончившей Смольный институт благородных девиц в Петербурге, ибо по рождению звалась Меньшиковой Марией Федоровной, и лишь впоследствии, выйдя замуж за моего отца, стала баронессой Мэри Элдридж, — я искал в будущей жене не только красивое лицо и тонкий стан, но и особенно пытливый, острый ум.
Она не была рафинированной, искусственной, такой, как все остальные дамы. Ей не были интересны пустые разговоры, излишняя суетливость и шум, навязчивые ухаживания и полный различных имен carnet¹. С бокалом шампанского в руке она стояла поодаль от всех и беседовала с интересным в ту минуту ей собеседником; она улыбалась, когда действительно хотела, а не когда того требовал этикет. Я наблюдал за ней весь вечер, и пригласил лишь на последний танец. И, чтобы привлечь ее внимание, я съел перед ней цветок, который вытянул из причудливой прически. Съел по лепестку. Она так смеялась и, возможно, лишь поэтому не отказала.
Она не была нежной и кроткой, но была понимающей, и требовала к себе того же. Понимания, уважения и любви. Относилась так, как хотела, чтобы относились к ней. Мы могли как проводить целые ночи за беседами об искусстве, а могли проводить их в постели. Ей так не хотелось меня отпускать, хотелось обнимать и чувствовать тепло — она сама так говорила. Никакой пошлости, только желание быть рядом. Такой человек встречается редко, едва ли не один за всю жизнь. Возможно, я не прав, но это моя правда, и моя жена была мне не только любимой женщиной, но другом, готовым идти рука об руку, чтобы ни случилось.
Кэйтрин умерла в девятнадцать лет, не дожив до двадцатого дня рождения всего несколько часов. Скончалась в морозный, красивый снежный день. Мне было двадцать. Когда солнце заискрилось на обледенелой земле, я понес траур по жене и мертворожденному сыну. Вся наша супружеская постель была в ее крови, измученное и бледное тело лежало на кровати. Я прошел в комнату и сел в кресло напротив. Я винил себя в том, что в минуту смерти меня не было рядом с ней — не пустили, ибо я только мешал во время столь своеобразного процесса, как роды. Она не хотела, отговаривала, что ей не хватит здоровья родить мне наследника, что необходимо подождать, поправить здоровье и приступить к важному событию в нашей семейной жизни с умом, но моя несдержанность — юношеская горячность, — стала причиной того, что по моей вине умерла моя жена.
Зачем мне показали мертвого сына — не знаю, я отворачивался, не хотел смотреть. Он был похож на меня. Возможно, стал бы похож еще больше, когда бы вырос, или на нее — мою замечательную и добрую. Всю ту ночь меня спаивала прислуга, спаивала до абсолютно невменяемого состояния — я же и сам мог сделать с собой что-то, будучи в совершенно смятенном сознании. Тяжело вспоминать.
Мать скончалась, когда мне было двадцать семь, а отец наложил на себя руки в мои тридцать. Разменяв четвертый десяток лет, я остался с наследством и в полном одиночестве. И понял, что так продолжаться больше не могло. У меня осталось два поместья — в Беркшире и Эйнсфорде, и возможность отправиться на третью англо-бирманскую войну. А потом до конца Войны Золотого Трона — пока мне не исполнилось сорок четыре года, — я пребывал полковником на чужой стороне.
До отправления в Ашанти я познакомился с девушкой, мисс Изабель Фолкнер. Наш роман был скоротечным, и я едва ли не сразу был готов на ней жениться — не потому, что полюбил, а потому, что нашел в ней что-то живое, чего мне столько лет не хватало. Полковнику негоже ходить во вдовцах, не появляясь ни на одном светском рауте. Мы даже ни одной ночи не провели вместе — я считался с традиционными порядками, — телесное сопереживание мне было доступно лишь с проститутками или женщинами, для которых девственность уже не имела никакого значения. Впрочем, я мог погибнуть на войне, и если бы я провел ночь с Изабель до свадьбы, а потом умер — это было бы крайне неприлично с моей стороны. Но, в мое отсутствие погибла она, при странных обстоятельствах, в которых мне стоило разобраться.
Буду нечестен с самим собой, если не напишу о том, что в моей жизни были и юноши. Их было предостаточно — все-таки мы были далеко от дома, сражались за чужие ценности, а не за собственную родину, и нам тоже было одиноко, и, пожалуй, тоже хотелось удовольствий. Никогда не был влюблен в мужчину, но испытывал влечение — на уровне природной, животной потребности. О таких вещах распространяться — себе же дороже, и это я могу доверить лишь бумаге, но мне довелось знаться с Оскаром² — который был единственным осведомленным в моих увлечениях человеком. Он даже издал ставший сенсацией и наделавший шуму эротический роман³ о мужчинах, выпустив его под чужим именем — свое авторство он открыл только мне, и мы отмечали окончание произведения в одном из лучших мест — в ресторане отеля «Клэриджес»⁴.