В одном нашем разговоре он сказал: «Есть старцы, которые, когда распрострят свои руки на молитве, могут простереть молитвенный покров над всей Грецией». Конечно же, он не говорил, имеет ли он в виду самого себя или кого‑либо другого.
Молитва была для отца Порфирия жизнью. Без принуждения, непрестанная, пламенная, умная молитва Иисусова. Слова «Господи Иисусе Христе, помилуй мя» были райскими цветами, непрестанно расцветавшими на устах Старца зимой и летом, ночью и днем. Молитва была для него тем же, что и дыхание. Она никогда не прекращалась, и когда он бодрствовал, и когда спал, согласно словам пророка: Я сплю, а сердце мое бдит?[138]
Часто паломники просили Старца помолиться за них, за их близких, и он всегда обещал, что будет молиться.
Я недоумевал: как Старец может удержать в памяти сотни имен? Однажды, когда мы говорили с ним о молитве, он неожиданно повернулся ко мне и сказал: «Ты, наверное, хотел меня спросить, как мне удается в молитве не забывать столько имен? Я — человек грешный и слабый, и говорю: «Господи, помилуй Георгия, Николая, Марию, Катерину — сколько имен помню — и всех тех, за кого меня просили молиться, а я забыл их имена». И Бог, так как Он не отец Порфирий, чтобы забывать, но помнит все имена, немедленно распростирает Свою милость над всеми».
Я удивился его Божественному просвещению и спросил: «А как Вы, Геронда, молитесь обо всех этих людях?» И Старец совершенно спокойно ответил: «Вот так. Прежде всего я говорю: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя“». — «Говорите, «помилуй мя“? Но ведь они же просили Вас молиться о них, а не о самом себе», — с недоумением возразил я. Старец, видя мое непонимание, ответил: «Хорошо. Разве ты не знаешь, что если Бог не помилует меня, то Он не помилует даже и тебя? Разве ты не знаешь, что ты и я — это одно?» Простые, но очень глубокие слова, более чем глубокие. Такой глубины, что в другой нашей беседе отец Порфирий сказал, что в этом чувстве нашего единства с другими кроется таинство духовной жизни во Христе.
Позднее, читая творения святых отцов, я нашел в них, что самое великое милосердие к ближним состоит в нашем личном освящении. Читая житие святого Серафима Саровского, который говорил: «Стяжай в себе мир Божий, и тысячи людей вокруг тебя спасутся», я вспомнил слова отца Порфирия. Разве не так было и с ним? Эти его удивительные слова: «…я и ты
— это одно». Верю, что они имеют крепкую силу и дей–ствуют через Старца, который своей жизнью осуществил первосвященническую молитву Господа: чтобы они были едино[139].
«У меня был, чадо мое Анаргире, — сказал мне однажды отец Порфирий, — один очень хороший друг, иеромонах. Его благословили отправиться в Америку для того, чтобы проповедовать там слово Божие. Мы оба тяжело переживали разлуку. Но архиепископия была непреклонна в своем решении. Он должен был ехать немедленно. Так и произошло.
В день расставания мы пред Богом дали обещание молиться друг за друга до самой смерти. Уже с первого вечера после нашей разлуки я стал молиться за своего друга. Он тоже поначалу писал мне, что молится за меня. Но вскоре он стал сообщать о страшных ощущениях, которые он переживает во время сна. Казалось, что через все его тело, от кончиков пальцев ног до головы, проходит электрический ток высокого напряжения. Это случалось с ним каждую ночь. Он стал буквально комком нервов и почти потерял сон. Вначале иеромонах думал, что то, что с ним происходит, является следствием разницы в климате между нашей страной и Америкой. Но когда он увидел, что с течением времени эти явления не только не ослабели, но, напротив, усилились, то забеспокоился. Иеромонах позвонил мне по телефону и спросил, что я обо всем этом думаю. Я его успокоил, сказал, что все это пустяки, что просто он забыл о нашем обещании при расставании молиться друг за друга. «А в какое время ты испытываешь эти неприятные ощущения?» — спросил я его. И он ответил: «Вечером, когда ложусь спать во столько‑то“. — «А, вот как. Это как раз то время, когда я, смиренный, молюсь за тебя. Да будет благословенно имя Господне, Который делает так, что моя молитва достигает до тебя в Америке! Ты тоже молись за меня, потому что я грешный человек», — сказал я ему и повесил трубку».
Здесь надо заметить, предупреждая вопросы читателей, которые могут спросить, почему на вышеупомянутого иеромонаха молитва отца Порфирия производила такое действие. Согласно словам самого Старца, эти ощущения, испытываемые священником в Америке, явились результатом того, что он забыл о своем обещании молиться в условленный час. Конечно, если бы он молился в это время вместе с отцом Порфирием, то не чувствовал бы никаких неприятных ощущений.