«Не старайся изгнать из себя то зло, которое в тебе есть. Лучше открывай двери, чтобы впустить свет. А свет — это Христос. Тогда все то темное, что живет в тебе, уйдет само».
Отец Порфирий в целом не желал углубляться в отрицательное, в негатив, напротив, он всегда стремился к положительному и светлому. Он говорил: «Представь, что ты, находясь в темной комнате, начнешь махать руками, пытаясь разогнать мрак. Но так его не прогонишь. Открой окно, чтобы в комнату проник свет, и тогда тьма уйдет сама. Только свет может изгнать тьму. Внимательно читай Священное Писание, жития святых, творения Святых Отцов, это и есть свет, прогоняющий мрак». Этот пример Старец приводил мне неоднократно.
Это была уже не первая моя встреча с отцом Порфирием, когда я решился наконец задать ему несколько вопросов, которые меня в то время беспокоили, — о том, как жить дальше. Я продумал, что буду говорить, и мысленно составил очередность вопросов, в которой буду их ему задавать.
Итак, я сел рядом со Старцем, но, прежде чем успел что‑либо сказать, он сам стал говорить, точно отвечая на все вопросы, которые я собирался ему задать, причем в той самой последовательности, в какой я собирался его спрашивать.
Естественно, я растерялся. Я был настолько поражен происходящим, что просто не знал, что и говорить. Он знал все, все, что меня волновало, до мельчайших подробностей. Только благодаря отцу Порфирию мне удалось справиться с теми трудностями, которые у меня были в то время, и принять решение не оставлять свою миссию в Африке.
— Продолжайте исполнять там ваше великое миссионерское дело, — сказал Старец.
То, что меня переполняло на всем протяжении нашей беседы и что я навсегда сохранил в себе, так это удивительное ощущение воодушевления, надежды и радости. С той беседы и до сегодняшнего дня (а вы знаете, жить в Африке очень тяжело, там трудности совсем иные, чем здесь, много болезней и т. д.) я испытываю бесконечную радость и ликование, которые часто просто необъяснимы. Я уверен, что только молитвы Старца помогают мне жить и продолжать свою миссионерскую работу в Африке.
Весьма актуальны для нас слова приснопамятного отца Порфирия, который говорил: «Христос Своим Воскресением не просто перевел нас на другую сторону реки, канала, озера. Он вывел нас из хаоса, который сам человек никогда бы не смог преодолеть. Он препроводил нас от смерти к жизни. Христос воскрес, и теперь все ликует. Ты видел весной козочек, как они радостно резвятся на зеленой травке? Немного пососут свою мамочку и снова продолжают весело скакать? Так и мы должны ликовать о неизреченной радости Воскресения Христова и о нашем собственном воскресении.
Могу дать тебе один совет, — продолжал он. — Когда тебя постигнет какая‑либо скорбь или неудача, мысленно соберись и медленно–медленно читай тропарь: «Смерти празднуем умерщвление…»[167] И ты увидишь, что самое великое событие как в твоей жизни, так и в жизни всего мира уже свершилось. Это Воскресение Христа, наше спасение. И ты осознаешь, что случившаяся с тобой неудача слишком мала, чтобы разрушить твое доброе устроение».
Христос воскресе, братия!
Пастырская благодать Старца действовала тайно и незаметно. Причем не только когда отец Порфирий
разговаривал с посетителями в своей келье, но и когда те просто сидели во дворике в ожидании встречи с ним. С первого же своего приезда в Каллисию я обратил внимание на радостную, я бы даже сказал, пасхальную атмосферу, царившую в окружении Старца, между людьми, которые встречались впервые. Вначале я подумал, что это лишь мое личное впечатление. Но позже о подобных же ощущениях, причем теми же самыми словами, рассказывали мне и многие другие посетители отца Порфирия, которые чувствовали то же самое.
Благодать божия
Отец Порфирий рассказывал:
«Однажды летом, когда я еще служил в Афинах, один мой друг, зубной врач, вместе со своей женой предложили мне съездить с ними на Патмос, где был в ссылке апостол Иоанн Богослов. Мы спустились к пещере Апокалипсиса, подошли к месту, где во время откровения треснула скала, к выемке в стене, куда апостол опирался, когда поднимался…
Ты знаешь, эти места освятились. Они передают святость и радость.
Я скоро почувствовал, что мое сердце как бы открывается, и поспешил выйти из пещеры, потому что там были и другие люди. После полудня, желая снова прикоснуться к благодати, разливающейся на святом месте, я предложил снова сходить к пещере.
167
«Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало и, играюще, поем Виновнаго, единого бла–гословеннаго отцев Бога и препрославленнаго» (тропарь седьмой песни Пасхального канона). — Прим. перев.