Старец своими наставлениями, но еще больше примером своей жизни наставлял свое словесное стадо, направляя его на пастбища любви и смирения. Он сам жил смирением, веря, что он — ничто, потому что Бог, как он говорил, это всё, и всё, что мы у Старца видели, — это не его, но — дары Божии.
Старец горел желанием пробудить наши равнодушные окаменелые сердца, запечатлеть на них образ
Христа, чтобы преобразить нас. С великими усилиями он вселил в нас и раздул искру надежды, чтобы мы никогда не отчаивались и не прекращали борьбы.
Как в нашей личной жизни, так и в жизни нашего народа и всего человечества он усматривал знамения надежды. Однажды вечером, когда мы рассказали ему о наших переживаниях и скорби по поводу того, что происходит вокруг, он сказал:
— Наше время похоже на время земной жизни Христа. Тогда мир также пришел в самое жалкое состояние. Но Бог сжалился над нами. И теперь мы не должны терять надежды. Я вижу, как среди всех этих бедствий является некто, честный, добродетельный человек Божий, который направит и объединит мир вокруг добра.
Да будет так, отче! Но когда?
Одна девушка–инвалид, она пользовалась инвалидной коляской, рассказала Старцу о своих трудностях, с которыми ей приходится сталкиваться, и спросила у него совета. Старец сказал ей: «Прежде всего остерегайся излишне переживать за свое будущее. Эти переживания и страхи являются болезнью души и не связаны с физической неполноценностью. Здоровый человек может иметь не один миллион на своем счету в банке и жить в постоянном страхе перед будущим. Этот страх преодолевается доверием к промыслу Божию и добрым подвигом».
Одной молодой вдове, которая была буквально убита своим горем, Старец посоветовал начать активно работать, чтобы преодолеть это чувство подавленности. Молитва и трудотерапия, как и говорил потом отец Порфирий, дали удивительные результаты. Ее скорбь претворилась во внутреннее умиротворение и радость, так что она даже стала опасаться за свой рассудок. Но Старец успокоил эту женщину, уверив ее, что это духовная радость и она имеет своим источником Христа, Которого она приняла в себя.
Один мой друг, врач по профессии, попросил меня передать Старцу письмо с его вопросом личного характера. Привожу нашу беседу с отцом Порфирием так, как я записал ее для того, чтобы передать доктору: «Чадо мое, — сказал мне Старец, прочитав письмо, — ну что это за отклонения, о которых он пишет, разве они имеют какое‑то отношение к его душевным проблемам? Что значит наследственность?» — «То есть, Геронда, ни первое, ни второе предположение не верны?» — «В данном случае ничего подобного нет. Все, что он пишет, исходит от ветхого человека, который живет в каждом из нас. Но когда мы всей душой возлюбим Христа, когда в нас войдет Божественная любовь, тогда все трудности исчезают и мы исполняемся духовной радости. Ты, чадо мое, это знаешь, я неоднократно говорил тебе об этом. Да, так оно и бывает». При этих словах Старец медленно поднял руку, как бы показывая, как наполняется душа. «Психиатры и психологи говорят об отклонениях и о наследственности потому, что они не знают человеческую душу, которая исцеляется только лишь Божественной любовью и живет радостью о Господе».
Болезни
Старец всегда, независимо от того, насколько серьезна была телесная болезнь человека, в первую очередь обращал внимание на болезнь его души. Многие из приходящих к отцу Порфирию больных настойчиво просили его помолиться только лишь об избавлении их от телесного недуга. У них не хватало терпения переносить свои немощи. Эти люди полагали, что если они не поправятся и болезнь примет затяжной характер, то это поколеблет их веру во Христа и в конце концов приведет их и к душевному расстройству. Но, по словам Старца, все было наоборот: грех, неосознанная ими болезнь души, омрачал их взор, и они не замечали высшего вразумляющего значения их телесного недуга, который попустила им любовь Божия. Старец знал, что если он будет молиться только об их телесном здравии, то он им не поможет, потому что в своей основе они так и останутся неисцеленными. Он всегда старался соединить лечение тела с лечением души.
Один христианин, врач–психиатр, выступая на религиозном собрании, сказал: «Я, будучи психиатром, являюсь врачом не души человека, но его нервной системы. Разъясню подробнее. Душевно больным человеком является лишь нераскаянный грешник, потому что душа заболевает только тогда, когда человек совершает грехи и не кается. Один лишь Христос является врачом душ человеческих. Но по благодати Бо–жией и святые обладают знанием души. Они познают как свою душу, так и души других. Не достигший святости, страстный человек, не обладающий познанием ни своей души, ни душ других людей, может ли быть врачом душ? Христос и по благодати Христовой святые Его, которым под силу труднейшее — исцеление души, могут справиться и с куда более «легкой» задачей и исцелить тело, если его здоровье пойдет на пользу душе.