Вера растерянно смотрела на Матвея.
- Но... ведь найдутся те, кто пожалеют.
- Ты уверена? - Он склонил голову к плечу.
Вера поколебалась.
- Но ведь я пожалела Жизель.
- Остальные зевнули, другие подумали, когда уже антракт и можно перекусить или справить нужду, кто-то проснулся. Да и ты не пожалела. Ты просто возмутилась.
Уверенность Веры надломилась. Как же легко ее было ввести в заблуждение!
- У тебя, я смотрю, на все есть ответ.
Матвей посмотрел в сторону приближающихся к ним Сергея и Никиты.
- Что обсуждаете? - Спросил Никита.
- Смерть героини, - сказала Вера.
- О да, - подхватил Сергей, - жалко девочку!
Вера и Матвей молниеносно переглянулись.
Главная героиня, не в силах справиться с отчаянием и горем, постигшим ее после разоблачения обмана возлюбленного, погибает. И как это досадно - не страшная болезнь, стихийное бедствие или любая другая катастрофа отняли ее жизнь. Но помутившийся рассудок и душевное состояние, с которыми она просто не сумела совладать.
Об этом Вера размышляла по возвращению в ложу. До начала второго действия оставалось несколько минут, и Вера решила воспользоваться этим временем, чтобы лучше познакомиться с ложей. Восхитившись каждой деталью, она подошла к перилам, возле которых уже стояли Никита и Сергей. Они так же обозревали все вокруг, испуская короткие фразы и слова типа «красота какая».
Вера оперлась руками о позолоченные перила и, выпрямившись, устремила взгляд в зал. Многие уже вернулись на места, кто-то еще проталкивался сквозь людей к рядам; портеры по обеим сторонам заполнились. Вера обратила внимание на одну ложу, все еще пустующую. Она находилась слева от царской на не слишком большом расстоянии: по крайней мере, достаточно, чтобы разглядеть в ней присутствующих.
Наконец Вера увидела, как туда вошла женщина. У нее было роскошное темно-синее платье, усыпанное искристыми блестками, словно ночное небо - звездами; наряд ее прекрасно дополняли белоснежные перчатки и копна рыжих волос, словно львиная грива лежащих на плечах.
Вера не могла отнять глаз.
И привлекла ее не столь красота данной особы, сколь таинственность.
Вера была уверена, что в театре сегодня собралось множество красивых женщин, но эта была особенной.
Волнение Веры по мере того, как вела себя эта женщина: величественно она села в кресло, величественно выпрямила спину и величественно подняла подбородок, устремляя на сцену надменный взгляд, который сложно было не заметить даже на таком расстоянии. Вера не могла тщательно разглядеть черты ее лица, но внешности в целом было достаточно, чтобы навеять Вере размытые образы, мелькавшие в ее голове когда-то. Когда? Это были галлюцинации? Сны? Или же реальность?
Вера с замиранием сердца поняла, что именно она, эта женщина являлась к ней во снах. Но, если она существует (о чем Вера ранее даже не догадывалась), это не может быть сном!
Вера похолодела.
В какой-то момент мистерии надоело смотреть на пустую сцену и, видимо, силой мысли заставлять балет продолжиться, она подняла взор и устремила его прямо на Веру. Нет, она была уверена, что та смотрит именно на нее!
Постепенно гаснул свет.
- Кать, кого увидела? - Раздался голос Никиты за спиной. - Знаменитость?
Вера не могла шевельнуться. И, в то же время, ей хотелось броситься вон из ложи. Но что делать?
- М? - Она почувствовала руку Никиты на своем плече и только тогда откликнулась. - Начинается же. - Прошептал он, когда свет погас.
Балет больше не занимал ее. Веру уже не интересовало дальнейшее развитие сюжета - по крайней мере, первые минуты после впечатления, произнесенного на нее той женщиной в ложе. Терзаясь сомнениями и догадками, Вера нервно теребила подол платья и лихорадочно думала: «Это сон? Это, наверняка, сон, ведь она всегда приходит во снах».
Тогда она, сама того не сознавая, повернулась к Матвею, невозмутимо и безмолвно следящему за происходящим на сцене, и вцепилась в его руку.
- Матвей, - прошептала она дрогнувшим голосом. Он посмотрел на нее спокойно, хотя этот внезапный жест удивил его.
- Матвей, - повторила она, облизывая пересохшие губы, - это сон?
В темноте он видел ее большие блестящие глаза, уставившиеся на него с тревожной мольбой. Он наклонился к ней совсем близко, так, что их носы чуть ли не соприкасались, и произнес вполголоса, так тихо, что слова его легко могли затеряться в шуме, поднятом на сцене:
- Откуда мне знать, спишь ты или нет?
Его ответ и странное поведение в целом ледяной волной обрушились на Веру. Она оторопела, в растерянности воззрилась на сцену, где в сумрачной атмосфере происходило действие. В ту же минуту послышался шепот Никиты: