- Вот еще! - Закричала Катя. - Ты прекрасно справлялась, когда портила мне прошлую жизнь, а эту я тебе тронуть не позволю!
- Хватит! - Свободной рукой Вера сделала выразительный жест. - Я загадала в ночь на свой день рождения то же, что и ты! Не увиливай, не ври! Я все знаю!
Катя раскрыла рот, но застыла на месте, пытаясь самой понять суть ее слов. Когда же первая мысль пришла ей в голову, она вся побагровела от гнева.
- Ты что, была в моей комнате?! Ты дневник мой читала?!
- А что мне оставалось делать?! - Сорвалась и Вера на крик. - Я просыпаюсь - маленькая, прыщавая, в пустой квартире, тебя нет нигде, нигде! Ни в комнате, ни в школе, ни в городе, ни в мире! Что, что я должна была делать?!
- Жить дальше своей тупой жизнью и не копаться в моих личных вещах! - Катя выхлестнула всю свою злость, ударив ногой пол, а кулаком - воздух. - Ты - свинья! Свинья!
- Нет! Это ты свинья! Неблагодарная, неблагодарная...
Вера осеклась. Она и сама не знала причину, по которой запнулась - то ли слова подходящего подобрать не смогла, то ли вдруг осознала, что происходит.
Но слов больше не было.
Тяжело дыша, она смотрела на Катю, как на чужую взрослую женщину. Она больше не воспринимала ее как собственную дочь. И это была не ее трансформация во взрослого человека, не ссора, разгоревшаяся между ними сейчас. Это случилось уже давно, задолго до их превращения - Катя стала ей чужой еще несколько лет назад. Но точный день, точное время она не помнила. Просто убедилась в этом Вера только сейчас.
И это осознание потрясло ее больше, чем поведение Кати, чем ситуация, в которой они находились.
Вера оглянулась в поисках опоры, но и не могла сдвинуться с места. В глазах у нее помутнело. Она сморгнула пелену и как будто в первый раз увидела Катю. Она уперлась руками в стол и, глядя из-под блеклых бровей прямо на Веру, процедила:
- В ту ночь я загадала еще одно желание, которое, к огромнейшему сожалению, так и не сбылось. Ведь ты стоишь сейчас передо мной.
И Вера, совсем потеряв рассудок, закричала от отчаянной ненависти, прорвавшейся внутри нее, словно плотина. Замахнувшись рукой, в которой она держала дневник, Вера бросила его со всей силы прямо в лицо Кати.
Книга ударила уголком прямо в лоб Кати, так, что та пошатнулась, но не упала.
Однако Вера, не колеблясь ни секунды, решила это исправить: она перелезла через стол, набросилась на Катю, вцепившись руками ей в шею, и повалила ее на пол.
- Замолчи, дрянь! Молчи! Молчи!
Катя пыталась сбросить ее с себя, но Вера, подпитываемая гневом, была слишком сильна: она душила ее с таким неистовством, с такой жестокостью и безумством, каких доселе не наблюдала в себе. Все это когда-то казалось ей чем-то нечеловеческим, зверским, необъяснимым. А теперь вся она превратилась в чудовище, каких всегда боялась - дикого, голодного, бездушного.
Сцепив зубы, она душила Катю и смотрела, что происходило у нее на лице, глазами человека, питающегося муками и страданиями других. Она была сосудом, веками остававшимся незаполненным. Но теперь она чувствовала, как удовлетворение, то удовлетворение, что приносит подлинную радость, проникало в нее: сначала в мозг, а потом разливалось по всему телу.
Катя руками пыталась помочь себе, то царапая ногтями лицо Веры, то ее руки, но вскоре и это перестало получаться. Испуская свистящие звуки, Катя смотрела на мать выпученными от страха глазами. Это был тот самый жуткий, всеобъемлющий страх, с которым люди так часто путают чувства более отдаленные, вроде волнения перед экзаменами и всякого рода трепета. От такого страха кровь буквально стыла в жилах, цепенело тело и застывали мысли - думать было невозможно, даже о самом худшем. Сдавливало грудь, и нечем было дышать.
И когда сопротивляться уже не было сил, а кровь полностью отхлынула от лица, холод пробрал все тело Кати. Голова ее была пуста. Уже никакая мысль не заявлялась в ее сознание. Оно было чистым, так же, как и у человека едва вступившего в жизнь. Вот только она ее покидала.
И когда Катя уже не могла задыхаться, она схватила Веру за плечо и, прежде чем обмякнуть, прохрипела в последний раз:
- Мама!
Вера отдернула руки, но было уже поздно: тело Кати лежало бездыханным. Увидев ее застывший взгляд, - холодный и пустой, - Вера с криком отпрыгнула от нее.
Вера пятилась, пока не напоролась на стул. Закинув на него руку, будто пытаясь с его помощью подняться на ноги, она уставилась на тело Кати немигающими глазами, готовыми вот-вот вырваться из орбит. Ее сердце стучало оглушающе громко, а жадное дыхание свистело при каждом вдохе. Она застонала от одной мысли, показавшейся ей тогда нелепой, что она убила Катю. И застонала так отчаянно и истошно, точно кто-то со стороны провозгласил безжалостно: «убила!».