Умный парень, что ни говори.
Откладывать в долгий ящик выяснение вопроса с Ино я не стала. Все-таки Яманака — это Яманака, и ей вполне хватит чисто женского коварства на какую-нибудь чисто женскую гадость. Саске в этом плане гора-аздо безопаснее — он, как истинный Учиха, очень прямолинеен. А вот Ино… Яманака — это Яманака. У менталистов мысли заковыристыми путями ходят.
Нет, я не пошла к самой Ино — без знания, какая именно муха ее укусила, это может быть чревато. Да и не стоит лишний раз мозолить глаза своей персоной, пока раздражение и обида еще настолько свежие. А еще у меня так и не использовано давнее приглашение Шикамару поиграть в шоги… вот к нему и пойду. А что теневым клоном — так Нара умница, если и поймет, что не оригинал, то не обидится.
По счастью, у десятой команды миссии сегодня не было, а от тренировок Шикамару временами не против откосить под благовидным предлогом. Нара старательно создает репутацию совсем уж записного лентяя, которому волю дай — шевелиться не будет, но факты говорят об обратном. Сработанность новой тройки Ино-Шика-Чо растет прямо на глазах, так что тренируются они никак не меньше нас самих. Но, в отличие от многих ровесников, Шикамару понимает, что для роста в уровне безобидная игра в шоги может оказаться не менее важна, чем клановые техники. Уж этот-то урок своего сенсея он точно усвоил.
И бедные мои мозги. Серьезный разговор с Шикой — та еще нагрузка, а тут еще и игра… Откровенно сливать партию — некрасиво, да и Шикамару такого неуважения точно не заслужил. Нара меня в шоги уделает, как котенка, но это не повод не побарахтаться. Если в чисто логическом просчете комбинаций мне с биокомпом имени Шикамару не тягаться, то вот на поле интуиции можем и поиграть. Все-таки человеку очень трудно верить даже себе без доказательств и поводов. «Надо так», и все. Тут уж главное — настрой удержать.
Разумеется, Шикамару догадался о цели моего визита. Но выдавать свою осведомленность не спешил. Неторопливо установил доску, расставил на ней фишки. Сделал приглашающий жест, уступая мне право первого хода.
Ой, как мне это встречу санинов напоминает! Карты, фишки… обертка разная, а суть одна — инструмент, позволяющий вести разговор сразу на нескольких уровнях. Вот только если Шикамару хочет потренироваться в этом искусстве, собеседник из меня не очень. Дай-то ками просто игру удержать, какие там переговоры движением фигур!
Пешка* с 2g на 2f**. Классический ход, можно сказать, е2-е4 для шоги. Новичок, и не скрываю этого.
Шика чуть прикрывает глаза и зеркально отражает мой ход. 8с-8d.
Двигаю пешку вперед еще на одну клетку. Нара почти без задержки зеркалит. Хм…
*Ссылка на правила шоги и названия фигур — http://www.shogi.by/shogi/1/
**Ходы взяты из реальной партии в шоги. http://shogi.by/lib/shogi/10/
Интереса ради двигаю золотого генерала. 6i-7h. Шикамару снова симметрично повторяет ход. Значит, так?
Пешку с 2f на 2d. Нара тихонько хмыкает, «съедает» фигуру. Ответно съедаю его пешку ладьей.
Шикамару «скидывает» на поле съеденную пешку. Отвожу ладью обратно.
Нара внимательно смотрит из-под ресниц, прежде чем двинуть следующую фигуру. Снова ход пешкой, но уже не той и не на ту клетку, где пешку дважды съели.
Хм. Не так уж и сложно вести диалог фигурами, оказывается. Вот увязывать это с игрой, чтобы на доске была именно игра, а не разговор — это уже другой уровень, но Шикамару то ли сам еще до такого не полностью дорос, то ли трезво оценивает мои способности. Но — увлекательно. Нужно будет как-нибудь поиграть с ним просто так.
«Зеркальные» ходы — «твой интерес, тебе начинать разговор».
Пешка под ударом с моей стороны — что-то вроде намека «не надо меня считать совсем уж за дуру». Ход Шикамару — ответный намек соблюдать осторожность и не наглеть. Удар ладьей — возврат этого же намека обратно. Скинутая пешка… не поняла. Отвод ладьи — «я тебя все-таки уважаю». Ход пешкой — осторожное прощупывание.
Серебряный генерал с 3i на 4h. Поговорим серьезно?
Шикамару касается кончиками пальцев своих фишек, почти гладит, выбирая. Двигает тоже серебряного генерала с 7а на 7b. Поговорим, но инициатива за тобой.
— Ино сегодня выглядела расстроенной. Не знаешь, что случилось? — ход пешкой.
— Она несколько недовольна тем, что кто-то вместо осторожного заманивания в ловушку предпринял резкую атаку, — Шикамару тоже ходит пешкой. Значит, «официальная» версия, без подоплеки?
— Недовольна самим фактом или тем, что атака успешна? — съедаю пешку.
Нара выводит ладью:
— Ино пока что решает этот вопрос.
Скидываю пешку, повторяя недавнюю комбинацию Шикамару почти зеркально. Но Шика и не думает отступать, съедая соседнюю пешку. Хм… значит, рискую? Слона через все поле, снимая аналогичную фигуру у Шикамару и превращая своего в коня-дракона. Если Шикамару «съест» его, то все плохо.
Съедает. Серебряным генералом. Значит, рискую сильно, вплоть до потери дружбы, но основная угроза исходит от… смотрю на фишку. Гин, серебряный генерал. Фигура сильная, но близкого радиуса действия, если проводить аналогию — боец тайдзюцу. Что Шикамару хочет этим сказать? Угроза рядом или угроза от кого-то наподобие Ли, потому что при слове «тайдзюцу» первым делом вспоминаешь его? Бред. Не улавливаю до конца или слишком усложняю.
Скидываю пешку перед ладьей. Обороняться. Нара внезапно отводит ладью назад — даже так? Скидываю на поле последнюю оставшуюся у меня «в рукаве» фигуру — слона. Не столь важно, куда, тут основное — посыл. «А если я обращусь за помощью к друзьям?» Шикамару убирает из-под удара копье, улыбается уголками губ. Сдвигаю слона на освободившуюся клетку, переворачиваю, превращая в коня-дракона.
Шикамару скидывает на доску своего слона из рукава. Улыбается откровеннее. «Друзья могут помочь, но не забывай, что они есть не только у тебя». Улыбаюсь тоже, переставляю ума на клетку, не трогая ни одну из фигур Шики — я помню и буду осторожна. Ладья смещается, оказываясь на одной линии с моим конем-драконом. Эх, интересно это все, но мозги уже натурально начинают закипать. Делаю ход королем — не слишком осмысленный, скорее как обозначение намерений. Нара снова его зеркалит — равноценный обмен? Нет, уважение равного.
— Что ты посоветуешь? — двигаю серебряного генерала.
— Знаешь инструктора АНБУ Ясуо?
Я удивленно вскидываю брови. Ясуо? Забуза-то здесь с какого бока?
— Знаю. Тсунаде-сенсей как раз заканчивала с его лечением, когда мы пришли к ней с предложением стать Годайме.
— Спроси у него, как трактуется дарение меча, — Шикамару тоже ходит серебряным генералом.
Так это был намек на меч, а не близость?! Или я опять все усложняю… Хожу пешкой. Шикамару отводит короля на клетку назад. Ясно, больше ничего он мне не скажет. Хотя и так достаточно — дело все-таки не в переезде, а в том самом трилобите, который укусил Учиху за левую пятку. Просто трилобит оказался не чисто учиховский. Будем выяснять, в чем дело, и разбираться.
Партию с Шикамару мы все-таки закончили. Как и следовало ожидать, Нара выиграл, но вот с какой легкостью — судить не могу. Во всяком случае, еще раз сыграть он меня пригласил. И я даже собиралась приглашением воспользоваться. Отличная разминка для мозгов, да и просто… понравилось. Шикамару вообще парень приятный в общении, а уж за действительно интересным для себя занятием — так и вовсе лапа.
Интересно, за сколько ходов он выигрывает у Асумы?
Отступление
Карин ныне Харуно всегда была умной девочкой. Недостаточно сильной, чтобы уверенно идти по пути шиноби, но зато прекрасно понимающей, что за пределами Кусагакуре она никому не нужна. Чужаков нигде не любят, а слабых чужаков и подавно не ждет ничего хорошего. В Траве ее по крайней мере ценили за необычный талант и потому обеспечивали крышу над головой и рацион. В других местах у нее не было бы и этого.
А еще Карин была достаточно наблюдательной и прекрасно умела оставаться незаметной. Когда любой шиноби считает укус отличным средством не только подлечиться, но и просто восполнить силы, быстро учишься не попадаться на глаза лишний раз. И собирать кусочки информации из обрывков чужих разговоров тоже учишься быстро. Куратор Карин не раз досадовал, что она гораздо слабее матери и постоянно валяется в обмороках от истощения, но поскольку в действительно серьезных ситуациях Узумаки справлялась, не мешал отлеживаться. Карин оставалось лишь не переходить ту грань, после которой ее могли счесть отработанным материалом.