Слова Мичурина стали неотступным правилом Жаворонкова. Он знал: в селекции, как в большой любви, — испугаешься слова «нет», никогда не услышишь «да». Правильно говорят в народе: идущему сзади легче, он не прокладывает тропу. Селекционер же идет впереди, — ему всегда труднее.
Так раскрывалась история выведения зимостойких сортов яблонь и груш на Урале, а вместе с нею передо мной вставали живые люди, приверженные к этому большому делу.
Павел Александрович снял очки в тонкой металлической оправе, дохнул на стекла и протер их чистым платком. Эта незаметная пауза, должно быть, помогла ему собраться с мыслями.
— В селекционном деле есть свои законы: мертвое не должно мешать живому, — продолжал он. — Помните в сказке Ершова «Конек-Горбунок» было у крестьянина три сына… Вот и мы отбираем умных, а дураков отбрасываем.
Жаворонков откинулся на спинку стула, посмотрел в сторону Даниловой. Та на короткое мгновение оторвалась от взвешивания яблок и понимающе улыбнулась. Ей хорошо было знакомо это сравнение. Павел Александрович так и поступает: отбирает умных, приносящих перо Жар-птицы, а Данилов и Гаврилов отбрасывает. Из восьми тысяч омских сеянцев выделены были лишь четыре сорта ранеток с плодами до 20 граммов. Остальные уничтожены и забыты, или высажены на улицах и украшают теперь город.
Анисья Логиновна отчетливо помнит это. Она, техник-исполнитель, стремилась делать все точно, как того требовал Павел Александрович. Он постоянно приучал ее к аккуратности, внушал ей, что в науке отрицательные выводы тоже полезны для опыта.
Анисья Логиновна вникала в тонкости селекционной работы, которые перед нею раскрывал Жаворонков. Ей трудно было еще спорить, что-то доказывать, тем более советовать этому многознающему человеку. Она навсегда осталась благодарна Павлу Александровичу за то, что он посвящал ее в тайны науки, высказывал свои сомнения, делился радостью счастливого открытия.
Иногда Данилову удивляла безжалостность, с какой Жаворонков расправлялся с «дурочками», а потом уяснила: в селекции по-другому нельзя, иначе не добьешься желаемых результатов.
— Эти негодны! — говорил Жаворонков. — Они мелкоплодны, а стало быть, и не подходят для Урала, уклонились в сторону «сибирки». Будем получать второе поколение…
Легко сказать — получать второе поколение! Это еще десятилетие упорной работы, ухаживания за молодыми деревцами, пака они наберут силу и заплодоносят.
Жаворонков взялся вырастить второе поколение гибридов «сибирки». Он не хотел отставать от американских селекционеров. Из выделенных и воспитанных четырех сортов «сибирки» он гибридизировал Уральское красное, Уральское оранжевое с лучшими мичуринскими сортами.
Второе поколение, заложенное, в 1948 году, было получено лишь в 1959—1961 годах. Из одной тысячи сеянцев на свет появилось 35 сортов. Как за детьми, Жаворонков и Данилова ухаживали за ними. Этим сортам предстояло получить селекционную оценку: жить или умереть — третьего выбора не дано.
Внимание задержали лишь шесть сортов. Плоды их достигали 85 граммов. По срокам созревания тут были раннелетние, осенние и зимние. Их размножили и испытывали в ряде пунктов Урала и Сибири.
— А не лучше ли посмотреть все это в натуре? — неожиданно спросил Павел Александрович и сразу же оживился. — Разговор про Конька-Горбунка продолжим в саду.
Мы шли затененными фруктовыми аллеями, пересекая лесозащитные полосы. В той части сада, где когда-то была монашеская заимка, большие сосны источали смолистый запах. Кое-где встречались заросшие травой ямы — бывшие хаузы, в которых хранилась вода для поливки.
Среднего роста, коренастый, Жаворонков шагал легко, молодцевато. Нельзя было сказать, что ему уже перевалило за шестой десяток. Резко очерченные брови, открытый и живой взгляд, приветливая улыбка, то и дело озаряющая лицо, молодили его. Лишь глубокие складки возле губ указывали на преклонный возраст этого человека.
По пути нам встретились веселые братья-дубки. Откуда они тут?.
— Наш эксперимент. Растут, — поясняет Жаворонков, — значит, лесоводам можно разводить дубки и в нашей зоне.
Стройными рядами в саду стоят яблони, груши с тяжелыми и рясными глянцевитыми плодами, наполняющие воздух остродушистыми ароматами. Деревьев здесь тысячи. Это целые фруктовые рощи, где можно легко заблудиться.
— Вот поколение Уральского золотого с антоновкой, — указывает Жаворонков. — Это Бельфлер-китайка. Коричное. Бессемянка. Пепин шафранный.