На шадринской почте привыкли к постоянному клиенту. Каждую весну и осень он отправлял сотни посылок и всегда неизменно предупреждал:
— Вы уж, пожалуйста, аккуратнее, саженцы новых сортов…
Все, что поднялось в его саду, наливалось самыми сладкими соками здешней земли. Каких только соцветий здесь не было в весеннюю пору, каких плодов, благоухающих ароматами, не перепробовали те, кто бывал тут осенними днями, когда сад одарял хозяина щедрым урожаем!
Все тут росло и цвело на диво людям, на их радость. Вот стоит красавица яблонька, как невеста, вся в ожерельях рясных плодов самых причудливых раскрасок: от палевой до оранжевой, от молочно-белой до нежно-розовой и пурпурной. Будто отражают они богатые краски вечерней зари над тихим городом.
Тип садовода, не отступающего от избранной цели, родился не в Шадринске. Все эти годы перед Бирюковым стоял живой образ человека из яблоневого городка на Тамбовщине. Пока хватало энергии на два дела, Аркадий Павлович подражал трудолюбцу-ученому, был врачом и одновременно садоводом-мичуринцем. Много опытов поставил он и продолжает этим заниматься теперь, несмотря на то, что его календарь давно показал пенсионный год.
Перестал Бирюков ежедневно ходить в больницу, врачевать детей, а занялся одним любимым делом, что завещал ему делать Мичурин. И что ни прожитый год, он обязательно открывает для себя новое в поведении своих любимцев. А открытия, пусть даже маленькие, на первый взгляд, всегда поднимают настроение, непременно хочется сделать так, чтобы сорт или гибрид показал себя с лучшей стороны.
Деревянный бирюковский домик от времени и дождей уже почернел, чуточку присел к земле. Но открытая терраса по-прежнему манит. Две ступеньки ее крыльца ведут прямо в сад, плотно обступивший дом. В ветреный день ветки с плодами постукивают в окна, напоминают о себе. Аркадий Павлович привык к их разговору и всегда ждет его. Разговор этот не беспокоит, а радует.
Иногда ночами он выходит на террасу, прислушивается к шуму сада, к шепоту яблонь. Не поломал ли ветер тяжелых с плодами веток? Настойчивый голос яблонь всегда твердит об одном и том же: о призвании человека и его любви к делу.
Бирюков любит ранним утренним часом, когда город еще спит, а свежесть наступающего дня бодрит, пройтись по росистой тропке сада. Осторожно шагая, он раздвигает руками поникшие ветки, унизанные плодами, и радость врывается в его сердце, как ослепляющее золото солнечных лучей. Окунется в прохладу деревьев с утра, и будто пройдется по зеленым залам дворца бодрости — зарядится на весь день кипучей энергией.
Я не раз бывал в бирюковском саду, наблюдал Аркадия Павловича, слушал его рассказ о вновь выведенных сортах. Все меня удивляло и радовало. Все, чем можно было восхищаться, прошло через неутомимые руки садовода, как самородки, добытые старателем. И рассказ пленял не столь словесным обрамлением, сколь той любовью и трудом, без чего не бывает самоотверженных людей.
Бирюков старательнейшим образом вел картотеку своей переписки с людьми, зараженными таким же энтузиазмом, как и он. Это своего рода летопись зауральского садоводства и одновременно волнующая трудовая книжка кипучей деятельности смелого, селекционера-гибридизатора, полжизни отдавшего практическому осуществлению мичуринской мечты — передвинуть к северу, к суровой таежной Сибири и на Урал достижения культурного садоводства.
Аркадий Павлович верно шел по стопам Ивана Владимировича. Недаром скупой на похвалы ученый писал Бирюкову, что он «с выводами испытаний сортов и развитием плодоводства на Урале согласен».
С тех пор ничем не приметный, заштатный город Шадринск стал широко известен среди садоводов. Не проходило дня, чтобы Аркадий Павлович не получал два-три письма. Они шли сюда из Сибири и Подмосковья, Дальнего Востока и Смоленщины, из Казахстана и Киевщины. Авторы их просили выслать черенки или саженцы яблонь, вишен, винограда, крыжовника, виргинской черемухи. Ответами были посылки с упакованными в них черенками, семенами, саженцами или косточками.
Аркадий Павлович не спеша перебирает листки картотеки.
— Этот давно занимается садоводством, — говорит он, а про другого замечает: — Начинающий, как не помочь?
Знакомясь с картотекой, невольно обращаешь внимание, что большинство бирюковских адресатов тоже сельские или городские врачи.