– Вы езжайте, я останусь… Двери все запру… Не переживайте… Машу покормлю, спать уложу… Если кто позвонит – запишу… Елку дальше разбирать?
– Нет, давай еще подождем такую красоту убирать… Пусть все останется в таком вот живописном беспорядке… пусть блестит, сверкает… пусть останется немного праздника…
Она поцеловала Машу и отправилась к себе – одеваться. Спустя четверть часа ее машина выехала из ворот и покатила в сторону леса, за которым начиналась трасса, ведущая в город. Катя, закутанная по самые брови в полушубок, закрыла ворота и вернулась в дом.
Из машины Юля позвонила Камелиной. Услышала тихий спокойный голос, сказала, что едет в агентство.
Когда она приехала и вошла в приемную, посетительница уже ждала ее. В шубке, тоненькая, неопределенного возраста, с бледным лицом и большими черными глазами. Красивая хрупкая женщина брюлловского типа.
– Женечка, принеси нам, пожалуйста, кофе…
Камелина не знала, что за этой фразой кроется и другая: подключись и слушай внимательно, не забудь записать весь разговор на пленку… Работать-то все равно придется всем троим, да и Шубину надо будет дать послушать.
– Как к вам обращаться?
– Людмила… Зовите меня Людмилой.
– Что случилось? Что привело вас ко мне? – Юля намеренно подчеркнула приватность, чуть ли не интимность беседы, именно то, ради чего Камелина и вернулась в агентство. Видимо, не такое простое это было дело…
– Вы слышали об убийстве одной девочки… Оли Неустроевой?
– Нет, признаться, не слышала…
– Ну, правильно… Сейчас много убийств совершается… Общество на это уже перестало обращать внимание… – Камелина горько усмехнулась. – В прошлом году убили моего мужа. Он возвращался поздно вечером из гаража… Ему размозжили голову камнем, ограбили и… все… Я знаете, как раньше думала…
Вошла Женя с подносом.
– Вам кофе с молоком?
Камелина отказалась – вяло отмахнулась бледной тонкой рукой. Потом, вдруг спохватившись, что до сих пор в шубе, встала, скинула ее, положила на диван рядом, вернулась в кресло, вздохнула и взяла обеими руками чашечку с кофе. Плотно обхватила ее ладонями, словно согреваясь. Женя вышла, тихо притворив за собой дверь. В кабинете запахло кофе и сигаретой – Камелина закурила. Непонятно откуда возник блестящий портсигар, зажигалка.
– Я раньше думала, что когда умирает хороший человек, то жизнь вокруг сразу останавливается… замирает… Что встает транспорт, люди с ужасом смотрят в глаза друг друга, чтобы понять, как же так могло случиться, что этого человека больше нет! Его нет! – Глаза ее наполнились слезами. – Но на самом деле все не так… да… Из-за денег, золотых часов и прочей чепухи убили человека, доброго, нежного… Я без него совсем потерялась…
– Это убийство как-то связано с убийством этой девочки?
– Нет, что вы! – замахала руками Людмила. – Извините… Просто я хотела, чтобы вы поняли, почему сюда пришла именно я, поскольку я для Оли – никто… Мы живем на одной лестничной площадке… Мы занимали с мужем две квартиры, вы понимаете… Это хорошее место, рядом с парком… Удивительно, как эта семья оказалась в нашем доме… Хотя, скорее всего, у них был свой дом, какой-нибудь курятник рядом с парком, и вот при выселении им дали эту двухкомнатную квартиру… Жильцы были страшно недовольны таким соседством, и тогда отец Оли, Виталий, пригрозил всем нам, что спалит дом, если мы будем жаловаться на него… У него не все в порядке с головой, он законченный алкоголик, мозгов нет, вместо них – одно зло…
– Оля – из семьи алкоголика?
– Алкоголиков, – поправила ее Камелина. – Мать тоже пьет. Они страшно пьют. Мать можно было видеть лежащую в непотребном виде прямо на лестнице… наша консьержка не раз затаскивала ее домой…
– Вы говорите, Олю убили. Кто она? Сколько ей лет?
– Семнадцать. Благословенный возраст. Она была красивая девочка. Училась в одиннадцатом классе в школе, неподалеку от парка… Ее и нашли в парке… Ее убили ударом по голове. Убили, понимаете? Но это ведь не ограбление… Она была совсем нищая… Она так страдала от этого… Такой возраст, девочке одеваться нужно, а она… Чтобы ей как-то помочь, я приглашала ее к себе окна мыть, знала, чувствовала, что она девочка честная, чужого не возьмет… Но это было редко. Вообще-то я не люблю, когда в доме кто-то посторонний…