Менестрель читал ей из «Благородного рыцаря фон Пуллаха» и «Романа о Гереоне и Адельвейд», потом пересказывал прочитанное несколькими днями ранее. Беспечно шутил, а затем вновь обращался к книгам:
– Здесь еще, моя королева… Вот это тебе обязательно понравится…
Его искреннее рвение забавляло Анастази. Она смеялась, откидывая со лба темные волосы, позабыв о том, что женщине пристойно улыбаться, не размыкая губ, и лишь потом поспешно прикрывала уста и нижнюю часть лица краем накидки; осторожно и лукаво глядела на Лео поверх тонкой ткани. Чистейшее притворство, ибо королеве хотелось, чтобы он прикасался к ней, и, может быть, даже чтобы поцеловал; но разум все еще возмущался этими желаниями.
«Послушай же меня. Любовь – болезнь рассудка…»
Лео смеялся вместе с ней, следил за каждым движением. Как хороша сейчас, такая веселая, искренняя, страстная… Настоящая.
– Как ты прекрасна, моя повелительница, – неожиданно склонившись к ней, коснулся щеки, кончиками пальцев провел возле самых губ, нежным движением оборачивая ее лицо к своему. Анастази не противилась, словно не веря, что это происходит наяву; но едва он подался вперед, желая поцеловать, уклонилась, вскочила – ножки кресла оглушительно громко заскрипели о каменный пол, – а Лео протянул руку, словно желал ее удержать, но не смел коснуться.
– Лео, ты… ты…
Лео смотрел на нее, и его пристальный, неподвижный взгляд выражал больше, чем самая страстная из известных любовных песен. Менестрель желал ее – Анастази не ошибалась в таких вещах, и то, что сейчас произошло, всего лишь сделало его устремления очевидными.
Отчего он не боится, что она отвергнет его, оскорбит насмешками – да, в конце концов, сообщит о его поведении супругу, право которого за подобное отнять жизнь не то что у менестреля, но даже у князя?..
Нужно было что-то сказать, что-то очень важное – она позабыла, что в подобных ситуациях любые слова бедны и нелепы. Королева остановилась у самого выхода. Кот, последовавший за ней, ткнулся носом в закрытую дверь.
– Разве ты не понимаешь, что это немыслимо, невозможно?! Даже если бы…
– Ази, – произнес Лео. Впервые он назвал ее так. – Ты позволишь мне остаться здесь, или…
Он замолчал, словно ожидая ее решения и готовясь к тому, что королева прикажет ему немедленно покинуть не только Вальденбург, но и пределы королевства.
– Оставайся столько, сколько будет необходимо, тебе никто не станет мешать. Но не слишком усердствуй – говорят, от чрезмерной учености можно сойти с ума, а мне только что показалось, что ты сделал первый шаг на этом пути. Берегись! Безумие – не самое страшное, ибо и к помешанным иногда испытывают сострадание. Но дыба, железный крюк и пыточные клещи изобретены людьми не для того, чтобы проявлять милосердие.
Она достаточно хорошо владела собой, чтобы говорить внятно и с расстановкой. Заметила, как поочередно страх и отвращение промелькнули на лице менестреля – лучшее ручательство того, что он больше не позволит себе подобных непристойностей.
Закрыв дверь библиотеки, погруженная в хаос мыслей и чувств, словно в тумане, Анастази сделала несколько шагов и остановилась у окна. Если бы ее спросили сейчас, кто она и что здесь делает, вряд ли бы она сумела дать внятный ответ.
Кот, озадаченный новой остановкой, и, по-видимому, желавший продолжения прогулки, бесшумно подошел и боднул лбом ладонь хозяйки.
– Лео, зачем ты меня преследуешь?..
Собрав последние силы, не оглядываясь, она бросилась прочь.
ГЛАВА 4
– Пользуясь привилегией, данной роду Гервартов, барон Брандольф Герварт взывает к своему сюзерену о защите и покровительстве, дабы король Торнхельм рассмотрел обиду, нанесенную бароном Эццоненом, свершил свой честный суд и подтвердил право барона Герварта получить возмещение за учиненный вред.
Клаус Фогель, распорядитель вальденбургского двора, почтительно поклонился королю.
– И чего же хочет барон? Хотелось бы уже узнать суть дела.
Распорядитель принялся подробно и неторопливо излагать обстоятельства произошедшего, и, зная, что это займет немало времени, Торнхельм удобней устроился в кресле, окруженный десятком вельмож – непременных участников королевских советов, лица коих сейчас были непроницаемы.