– Что ж, давай обсудим, – Торнхельм посмотрел на брата, странно уверенный, что речь пойдет о том, о чем он сам не находил времени – или желания? – говорить. Пришпорил вороного, пуская в галоп.
За ними никто не последовал. Кузены отдалились от свиты, так, чтобы их разговор не могли услышать, и король позволил вороному снова перейти на рысь.
– Слушаю тебя.
– Мне не нравится ситуация, в которой я оказался, – Свен умолк, собираясь с мыслями, снова взглянул на поле, натянул поводья, сдерживая коня, норовившего обогнать королевского скакуна. – Я привык жить в согласии с законами нашего рода. Но теперь вправе считать себя отступником, ибо презрел их, содеяв ложь – ввел в свой дом женщину, которую не люблю, да никогда и не любил.
Торнхельм продолжал слушать, не выказывая ни раздражения, ни одобрения.
– И есть та, которую я люблю всем сердцем и желаю видеть своей подругой и спутницей, но…
Герцог снова умолк. Торнхельм внимательно взглянул на кузена – Свен был немного бледен, но в его глазах читалась упрямая решительность, а жесткость, с которой он произнес последнюю фразу, однозначно давала понять – герцог принял решение и, по-видимому, отступать от него не намерен.
Это понравилось королю, которого в последнее время не раз посещала мысль, что чувства брата, похоже, стали такими же тусклыми, неспособными согреть, как угасающее пламя. Соединенный узами счастливого брака с желанной женщиной, Торнхельм не мог одобрить нерешительность и робость, которые к тому же шли вразлад с законами дома Лините.
Все же на гербе их рода волк, а не цапля, и герцог должен вести себя соответственно.
Свен обернулся к брату, и Торнхельм пожалел, что Евгения сейчас не видит возлюбленного – выбившиеся из-под меховой шапки с лисьим хвостом русые кудри ниспадают на высокий лоб, серые глаза блестят, на тонких губах улыбка. Эскофль благородного темно-синего цвета из лучшего северного сукна и длинный, подбитый мехом плащ дополняли впечатление: никто бы не усомнился, что перед ним особа королевской крови.
– Осуществлению желаемого мешают известные препятствия, – решительно продолжал Свен. – Я почел бы за высшее счастье видеть Евгению своей женой, но куда мне девать шрамы, что на моей груди, и как забыть кровь, которой я клялся?.. И что скажут люди, узнав, что герцог Лините отказался от этой клятвы? Однако и положение Евгении не из простых. И я понимаю, что герцогиня – при определенных условиях, конечно, – может принять предложение другого искателя, ибо уже очень давно лишена возможности быть согретой теплом своего очага.
– Сложно отрицать очевидное, Свен – ей нет обратной дороги ни в Беллераух, ни в Золотой Рассвет. Вообще никуда, где верны тевольтскому королю, ибо ее без промедления выдадут законному мужу, и тогда…
Торнхельм прервался, увидев, как катящийся по полю заяц, поднятый шумом, сделав петлю, проскочил прямо перед конем Удо. Тот от такой неожиданности сбился с шага и чуть не сбросил своего седока.
– Я не допускаю даже мысли об этом, дорогой кузен, но, случись такое, сумею разобраться по-своему с ничтожеством вроде герцога Рюттеля. И мне плевать, что подумают об этом в Тевольте. Не сомневаюсь, что любовниц самого короля Вольфа, даже если они замужние дамы, вряд ли кто-то смеет осуждать за прелюбодеяние…
Торнхельм позволил себе усмехнуться этой колкости, ибо Свен сказал чистую правду.
– Ну же, Свен, продолжай.
– У Евгении, конечно, не будет никакого приданого, за исключением малой доли серебром, которой хватит лишь на то, чтобы быть принятой в монастырь.
– Да-да, – задумчиво произнес Торнхельм. – Ибо имеет место супружеская неверность, и все, с чем она пришла в дом Рюттелей, останется собственностью ее мужа.
– Все верно. Но меня это не тревожит, дорогой брат. По счастью, мое состояние позволяет жить так, чтобы моя жена ни в чем не знала нужды. Так что пусть герцог Рюттель не беспокоится насчет рудника, или же вернет Эриху фон Зюдову годовую выработку серебра, если пожелает. Герцогу из дома Лините-и-Эрвен не пристало быть мелочным. Я не торговец, чтобы трястись над каждой монетой!
– Однако, Свен, не забыл ли ты, что существует вопрос и посерьезнее? На повторный брак Евгении нужно не только благословение ее отца, которое, я не сомневаюсь, будет получено без чрезмерных затруднений, но и разрешение сюзерена… Как считаешь, король Вольф пойдет на это?