– Энно оставил твоей Альме подарок, – глянув им вслед, сказал Лео. – Как видно, крепко она вошла ему в сердце.
– Она не приняла. Оставила лежать на скамье в клуатре…
Лео лишь пожал плечами.
– Ты не вернешься ко мне. Я давно поняла это, – сказала Анастази, решившись произнести вслух то, что так мучило ее.
– Вернусь. Возможно, не так скоро, как тебе бы хотелось, королева. Но – вернусь. Кому, кто видел тебя хоть раз, не захочется вернуться к тебе снова?
Анастази улыбнулась этим словам – он так трогательно верил сам в то, что говорил! – но молчала, не в силах взглянуть на него. Серый, холодный осенний день шумел облетающими листьями, бросал на плечи капли недавнего дождя.
– Не будь ко мне строга, Ази, – сказал Лео, склоняясь и целуя ее руку. – Знаю, того, что было, тебе слишком мало. В тебе столько страсти… Но, клянусь, меня – такого, каким я был с тобой, – не знает ни одна женщина. Этого я никогда не забуду. И никогда не пожалею ни об одном дне, ни об одной ночи, проведенных с тобой, моя госпожа.
Она подняла голову, слушая его, и, пока он говорил, всматривалась в его лицо, серьезное и даже грустное сейчас, видела, как задумчиво блестят его глаза.
Лео смотрел на Анастази сверху вниз, не отводя взгляда и невольно улыбаясь при мысли о том, что ему выпало счастье быть любимым столь прекрасной и благородной женщиной. О, она королева во всем!
Ее рука все еще стискивала тонкие кожаные ремешки узды так, что костяшки пальцев побелели. Бывший менестрель вновь склонился и крепко поцеловал Анастази в губы, провел рукой по темным волосам, дотронулся до шеи.
– Я всегда буду помнить, какая ты, моя маленькая Ази.
– У тебя нет права называть меня так, – она отдернулась, словно его ласка обжигала. – Не ты придумал для меня это прозвание, Лео…
Его полуулыбка не изменилась, и ни одна тень не промелькнула в светло-серых глазах.
– Хорошо, Ази. Ты же знаешь – как ты скажешь, так и будет…
Они были совершенно одни. Уже стала прошлым ночь, бессонная, страстная – прощальная.
– Прости меня, моя королева, – тихо и нежно произнес Лео. Анастази нашла в себе силы наконец разжать руку. Гнедой, повинуясь приказу хозяина, переступил с ноги на ногу, готовый пуститься вскачь.
– Легкой дороги, маркграф. Пусть солнце и луна освещают твой путь.
– Возвращайся в замок, Анастази. Здесь очень холодно, – Лео натянул поводья, удерживая коня. Еще мгновение любовники смотрели друг на друга, и Анастази боялась моргнуть, чтобы не помешать себе запечатлеть его – именно таким – навсегда. А потом отвернулась, чтобы не видеть, как он едет прочь, не оглядываясь.
ГЛАВА 26
Как только замок Золотой Рассвет скрылся за поворотом, а дорога повела в темный, неприветливый ельник, Лео придержал коня. На дороге виднелись следы, но голосов не было слышно – должно быть, Энно и остальные успели уехать далеко. Справа от дороги маленький ручеек, запутавшись в траве, превратился в болото, а из глубины леса тянуло сырой прелостью отдающей последнее тепло дня земли.
Взгляд маркграфа упал на серебряное кольцо. Лео потянул его с пальца; хотел зашвырнуть далеко в воду, но потом раздумал и спрятал в поясной кошель. На коже остался четкий, темный отпечаток буквы А, и Лео несколько раз провел ладонью по этому следу, словно желая разгладить, стереть его.
Вместе с вечерней мглой надвигался холод, забирался под плащ, напоминая, что уже осень, и путнику лучше найти себе пристанище на ночь.
До Золотого Рассвета все еще было рукой подать, и мысль об уюте опочивальни, о привычном уже присутствии Анастази, ее тепле в постели, ее ласках – заставила бывшего менестреля замереть, раздумывая, а не повернуть ли обратно, не отсрочить ли поездку еще на несколько дней… Но потом морок отпустил, и Лео только усмехнулся, рассудив, что эту, почти животную, жажду можно утолить и по пути.
Конечно, сначала разница будет заметна… но это пройдет. Купить постель – а равно и внимание женщины, которая эту постель согреет, – не так уж сложно в любом из тех мест, через которые им доведется проезжать. Хорошее оружие или добрый конь стоят куда дороже.