По пути они повстречали княгиню и ее старшую сестру, прогуливающихся в сопровождении большой свиты. Лео удержал рвущегося, обрадовавшегося быстрому бегу гнедого, остановился, чтобы приветствовать дам. Княгиня отвечала на приветствия с положенным приличиями радушием, но не более; баронесса ограничилась кивком головы в ответ на поклон.
После ясных и холодных дней наступила оттепель, и недавно выпавший снег растаял; было бессолнечно и хмуро, но тепло. Воздух, напитанный влагой, будто подернулся серой дымкой и потерял прозрачность. Евгения и Анастази не спеша дошли до перелеска, где из расщелины в скале бил холодный ключ. Вода, скатываясь с каменистого всхолмья, успокаивалась в нарочно сооруженном затоне, темная и одновременно таинственно-прозрачная. Небольшую поляну окружал густой ельник, в котором желто-алыми пятнами догорали несколько тонких, вечно трепещущих осин.
Сопровождавшие сестер княжеские воины, знатные дамы и даже Флориан Греттер, занявший при Анастази место пажа, держались на расстоянии, чтобы не терять княгиню и баронессу из виду, но и не подслушивать разговор, для них не предназначенный.
– Куда это, любопытно узнать, так торопится маркграф… – ни к кому не обращаясь, произнесла Анастази. – Судя по спешности, где-то неподалеку раскрылась пещера, полная сокровищ…
– Я слишком мало живу здесь и пока не могу ничего тебе рассказать ни о сокровищах, ни о чудовищах, которые их охраняют, – рассмеялась Евгения, и тут же посерьезнела. – Знаешь, мой супруг нынче утром говорил с бароном Кленце. В подробности я, разумеется, не посвящена, но знаю, что князь чем-то обеспокоен.
– И он не сказал тебе, в чем дело?
– Нет. Я же слышала только… – Евгения оглянулась, прежде чем повторить слова князя. – «Предал меня три года назад, когда я весьма нуждался в его помощи. Теперь он не вправе ждать ничего, кроме презрения…»
– Его величество король Вольф еще в день приезда намерен был посоветоваться с твоим супругом о чем-то очень важном… В моем присутствии он говорил об этом графу фон Реелю, – вспомнила Анастази. – Верно, речь об одном и том же. Так что не удивлюсь, если хитрый лис знает что-то такое, чего не знаем даже мы.
– Возможно. В старости его, думаю, станут звать лисом из… какое там название носит его замок? – и он будет непомерно этим гордиться...
Желтые, уже начавшие темнеть листья просыпались на темную, неподвижную воду, и в мелкой ряби закачалось серое ноябрьское небо.
– Я ношу его ребенка, Юха, – вдруг произнесла Анастази, словно поддавшись порыву и опасаясь, что, если промедлить еще мгновение, решимость оставит ее.
По спине молодой княгини Райнарт пробежал неприятный холодок. Евгения внимательно взглянула на сестру.
– Ази, но… как же?..
Анастази отвернулась. Флориан, все так же на деликатном расстоянии от них, от нечего делать кидался шишками в мелькавших среди деревьев белок.
– Не представляю, как сказать об этом отцу. Но ведь сказать придется…
– Давно ты знаешь?
– Я поняла не сразу – думала, дело в усталости или другом нездоровье; и долго не могла поверить, что небо подвергает меня еще и этому испытанию… Но теперь совершенно убеждена.
– А он?
– Не знает. И не дай Бог, чтобы узнал! – воскликнула Анастази, и щеки ее порозовели. – Я не хочу!
– А если все-таки?.. – Евгения смотрела в сторону, задумчиво похлопывая снятыми перчатками по рукаву платья. – У него теперь большие возможности и по-прежнему неуемное любопытство. Он несколько месяцев жил в Золотом Рассвете и мог подкупить кого-нибудь из слуг…
Анастази присела на камень у воды, поймала лист и гладила им темную воду, временами поднимая и наблюдая, как падают капли.
– Все пустое, – Евгения обняла сестру за плечи. – Послушай, я думаю, лучше тебе ближе к весне отправиться в паломничество…
– Да, я в любом случае намеревалась ехать и в Иденвальд, и в Керн. Так и поступлю.
– Ехать в Керн – далеко и опасно, но…
– Зато его настоятельница хорошо знает меня и не откажет… Впрочем, еще есть время подумать об этом, – Анастази устало покачала головой, приложила ко лбу влажную ладонь. – Право, не знаю, что лучше – постоянная тошнота или эта головная боль…