– Что ж, Альма, вижу, ты строгая и верная наперсница своей госпоже. Я не посмею тебя ослушаться, так что будь по-твоему.
Лео подождал, пока она скроется за поворотом коридора, тряхнул светлыми кудрями, словно подбадривал сам себя, и приоткрыл дверь.
Каминный зал королевских покоев оказался небольшой уютной комнатой, сейчас погруженной в полумрак. Посередине стол, скамья, покрытая накидкой, два простых кресла без спинок. Стены, балки и даже полукруглый шатер камина побелены и богато расписаны цветами и фигурами – Лео успел разглядеть несколько прогуливающихся пар, бегущую собаку – или волка? – в переплетении темно-зеленых стеблей, сочных листьев, цветков жасмина и гвоздики. Оконная ниша занавешена для защиты от сквозняков, на столе медный канделябр с незажженными свечами, рядом блюдо с зимними яблоками. На лавке забыта детская игрушка…
Именно в этом зале король, королева и их дети собирались, когда им хотелось побыть совсем узким семейным кругом; и вряд ли здесь обрадовались бы вторжению чужака.
Менестрель остановился у огня, повернул к нему ладони, мельком взглянул на закрытую дверь в полуарке напротив – там ли королева? Одна ли?
Но прежде чем он успел решить, что делать дальше, дверь приоткрылась, и в проеме показалась сама Анастази.
– Альма, ну где же ты? Я…
Она оборвала речь на полуслове. Он же, застыв на месте, смотрел на нее, и мог только надеяться, что выглядит не слишком глупо. Так прошло несколько мгновений, а потом менестрель приблизился к королеве, склонился, коснулся ладоней.
– Никакое празднество не имеет для меня смысла, когда рядом нет тебя, моя госпожа.
Она уже успела снять верхнюю накидку, длинную, с широкими рукавами; ее руки были обнажены почти до локтя, и Лео, не удержавшись, погладил кончиками пальцев нежную кожу чуть выше тонких, гибких запястий.
– Ты не должен сюда приходить, Лео. Это… это…
– Недопустимо? – усмехнулся он, крепче сжимая ее руки. – Но разве ты не дала мне понять, что хочешь именно этого, когда покидала зал и оглянулась у самых дверей?
Анастази взглянула на него изумленно. Кажется, у нее и вправду не было никакого умысла, но высказанное предположение ей польстило. Что ж, какой из женщин не чуждо лукавство?..
– Моя королева, Ази, я теряю голову от нежности, когда вижу тебя. Не говори мне, что ты этого не чувствуешь.
– Да ты просто пьян, вот что я чувствую, – Анастази, в свою очередь, постаралась, чтобы он ясно расслышал в ее голосе брезгливость. – Отпусти немедленно. Сюда могут войти.
Ее губы произносили одно, а в глазах он видел совсем иное.
– Альма сто лет будет ходить за водой. Не бойся ничего, Ази.
– Мне-то бояться нечего, – она снова попыталась уязвить его их изначальным неравенством. – Но вот на твоем месте я бы побеспокоилась о том, как будет выглядеть твое присутствие здесь… Лео! Не нужно этого! Опасно, а мы должны быть…
Схватила его за плечи, отталкивая, не давая целовать. Но едва он выпрямился, сама упала ему на грудь.
– Не принуждай меня, прояви терпение и милость. Я иду по краю обрыва…
Менестрель коснулся ее щек, шеи, заставляя поднять лицо.
– Я тоже, моя королева. Но если бы ты уверила меня…
Почувствовал, как она быстро вздергивает подол его недлинной котты, придвигается, сквозь тонкое исподнее охватывает пальцами, оглаживает нежно и настойчиво...
Лео, сминая губами и языком ее горячие губы, подался навстречу, теснее прижимая к расписанной цветами стене. Пусть получит, чего так желает – и отдаст, и насладится сполна.
Петля, о которой он совсем позабыл, качнулась над головой, мазнула тенью по лицу…
За дверью послышался шорох и тонкое, негромкое звяканье, с каким кувшин стукается о поднос; Анастази, мгновенно обретя силы и рассудок, оттолкнула от себя менестреля, кинулась обратно в опочивальню, захлопнув за собой дверь. Лео, лишь мгновением позже понявший, что произошло, стиснул ладонями виски, в которых кровь стучала так громко, что не слышно было больше ничего, и почти рухнул на скамью у стола. Когда Альма вошла в зал, он смотрел на нее почти с ненавистью.
– Вам нельзя здесь находиться, – повторила служанка. – Скажите мне, что нужно передать королеве, и я все исполню. Вам же следует немедленно воротиться к остальным гостям, или я буду вынуждена поставить в известность и вашего господина, и короля Торнхельма… Ну у вас и вид! Вам худо?