Ее не воспитывали как будущую королеву. Она дочь барона, и могла бы стать придворной дамой, может, даже фрейлиной, окажись ее супруг достаточно ловок в придворных делах. Но не королевой. Потому так неосмотрительна и легкомысленна, потому не умеет или не хочет знать, что следует тщательно скрывать не только ненависть, но и искреннюю любовь, дабы ее чувств не истолковали превратно. Отмахивается от утомительных правил и вносит в жизнь беспорядок – ну истинная буря в доме!
Многие при дворе, без сомнения, предпочли бы увидеть на троне дочь герцога или князя, а не барона – ну или кого-то из собственных дочерей, если уж в выборе супруги могущественному вальденбургскому владыке, как считается, не пристало перечить велению сердца. Не всем пришлось по душе и то, что новая королева – чужестранка, и ее отец – вассал другого короля…
Все это вертелось у него в голове именно теперь, а подтолкнули к тому мерзкие, язвительные слова, неизвестно кем сочиненные.
– Ты и в самом деле очень добра, королева.
– Ты имеешь в виду – добрее, чем следовало бы?..
– Удо выронил эту мерзость, когда разжигал огонь в камине вчера вечером.
– Неужели ты подумал, что мальчишку подучили подбросить ее тебе в мое отсутствие, дабы рассорить нас?
– В Вальденбурге не в чести склоки, но разве я могу поручиться за всех своих придворных?.. А юнца все же следует примерно наказать.
Королева оставила свои приготовления, хотя вино уже исходило теплым, ароматным паром. Подошла, обняла за плечи.
– Я понимаю твою тревогу, мой возлюбленный супруг. И потому прошу всегда помнить, что для истинной любви важны лишь сила чувств и чистота намерений. Небо знает наши помыслы и клятвы, что ему до присутствия еще каких-то свидетелей, столь малозначительных по сравнению с его недосягаемым величием? Люди злы и завистливы, и давно известно, как мало им нужно для того, чтобы начать злословить. Я прекрасно узнала это по себе, потому и удалилась в свое время от двора короля тевольтского.
Торнхельм усмехнулся.
– Любовь моя, я ведь не буду неправ, если скажу, что не только нежелание участвовать в развлечениях двора и праздная болтовня послужили причиной твоего добровольного уединения?
Анастази и в самом деле несколько лукавила, и ей не понравилось, что Торнхельм теперь так неделикатно поддразнивает ее. Она поставила на стол поднос с кубками, скользнула к мужу на колени. Подала вино.
– Торнхельм, возлюбленный мой, в наше время испортить репутацию женщине так просто! Было бы желание, а умельцы найдутся… Ты не можешь отрицать, что о связи Евгении с твоим кузеном герцогу Рюттелю стало известно именно со слов подобных людей – и мы с тобой знаем, к чему это привело.
– Но ведь подозрения Оливера Рюттеля оказались вполне справедливы?
– Оливер Рюттель никудышный муж… О, Торнхельм, умоляю, оставь эти подробности, к чему они? Речь о моей сестре и о герцоге из дома Лините!
– Прости, любовь моя. Всему виной этот мерзкий стишок.
Торнхельм улыбнулся, но Анастази отдернула руку, которую он хотел погладить.
– Если бы я так не любила тебя, Торнхельм, то не простила бы. Будь я злопамятна, как Герлинте Фрейверская, ты бы еще не раз пожалел обо всем, что сейчас произнесли твои уста. Но я всего лишь прошу, умоляю не оскорблять наш брак подобными измышлениями! Не пристало Вальденбургу равняться с Тевольтом!
– С чего ты так взъелась, Ази? Кажется, я слова грубого тебе не сказал…
– О, прошу тебя!
Королева схватила кубок и тотчас же со стуком поставила на стол, не сделав ни глотка. Некоторое время супруги молчали. Потом Анастази поднялась на ноги, зашуршала складками затканного золотом платья.
– Я вынуждена оставить тебя на некоторое время. Прости. Мне дурно, и хочется на свежий воздух.
Прошла мимо, задев мужа по щеке краем широкого рукава, нарочито не заметив поданной в знак примирения руки.
– Как здесь хорошо! Мне и вправду следует проводить больше времени в саду, а не в душных залах. Я читала, что много лет назад вальденбургская королева Ханнелора и ее дочери не считали зазорным для себя ухаживать за цветами в своих садах – так мне ли чваниться, считая это занятие недостойным?! Альма, в следующий раз, когда я пожелаю остаться в опочивальне вместо того, чтобы идти сюда, напомни мне теперешние мои слова!..