Мастер Гебек глядел на гостя, выпрямившись, положив худые руки на стол, сам похожий на растрепанную книгу – рукава болтаются на запястьях, в тонкую желтоватую кожу пальцев въелись разноцветные краски.
– Господин Вагнер, не мучьте меня, ибо я дорожу вашей дружбой и не хотел бы ее терять. Но имя Гебека хорошо известно за пределами Стакезее, его уважают, и, раз утратив, такое отношение будет трудно заслужить вновь.
– Увеличь цену вдвое, втрое – я не стану торговаться. Все тебе равно придется избавиться от нее. Прибавь к этому хлопоты и неизбежное промедление при поиске нового покупателя…
– В таком случае мои дела плохи. У нас немногие могут позволить себе такое приобретение, – Гебек отвел взгляд, передвинул с места на место пустую плошку.
– Скажи уж лучше – никто, – Лео даже не пытался скрыть презрение. – Никто даже здесь, в Стакезее, не способен заплатить за эту вещь. Во всяком случае разом. А человек, который еще вчера мог купить половину вашего города, сегодня не имеет средств залатать прохудившуюся крышу в собственном родовом замке.
– Стало быть, правду говорят, богатство – вода: пришла и ушла… Так оно и есть, мой господин, так оно и есть.
Гебек вел дела умело и осторожно, знал жизнь, немало странствовал в молодости, и его теперешние рассуждения, заурядные, потасканные истины, казались менестрелю беспечностью или безумием.
– Ты пьешь хорошее вино, – Лео снова взял кубок, сделал глоток. – Рейнское, если не ошибаюсь? В твоем доме тепло, жена покупает у мясника самое хорошее мясо, а у зеленщика – свежие овощи. Что скажет госпожа Гебек, если придется на старости лет жить чужой милостью?
– Это разобьет ей сердце, мой господин.
– Так отчего ты упрямишься?
– Я немолод, и хорошо знаю, что даже один проступок может повлечь за собой целую лавину бедствий…
Лео поднялся на ноги. Несколько раз прошелся мимо стола. Резко повернулся к Гебеку.
– Думаешь, я лгу, и вскоре тебе придется иметь дело с разгневанным господином Алерфельдом, желающим преподнести подарок маленькой шл… беспутнице Эртье?!
– У меня нет причин не верить вам, господин Вагнер, вы человек осведомленный, – спокойно отвечал мастер. – Дела такого рода наверняка известны вам лучше, чем мне. К тому же даже здесь, в Стакезее, ходит слух, что жена и дочери барона ходят в нижних рубашках, ибо их верхние платья так истрепались, что в них неловко показываться на люди.
– В нижних рубашках? – Лео, несмотря на раздражение, не смог удержаться от усмешки. – Должно быть, забавное зрелище! Наверняка они привыкли подхватывать подол, поднимаясь по лестнице. Старшая дочь хороша, я видел ее на весеннем празднике, здесь, в Стакезее… Кто теперь возьмет ее замуж? Разорение страшно. Но тебе эта участь не грозит, стоит лишь удовлетворить мое пожелание.
Мастер снова прижал ладони к груди, снова поклонился.
– Я благодарен вам. Знаю, что не мог бы найти лучшего покупателя, ибо вы не только богаты, но и понимаете в истинной красоте. Но мне поздно менять привычки – а то неровен час, скажут, что старый Гебек надеется прожить сто лет, раз шельмует не хуже ростовщика. Мое слово мне дороже самого светлого целлерфельдского серебра.
Вот упрямый осел! Цену, что ли, набивает? Или и вправду думает, что барону Алерфельду будет по сердцу его щепетильность?
Лео притворился, что ему наскучил разговор – пожал плечами, повернулся к окну, приотворил ставню. Окно выходило на задний двор дома, где рачительная госпожа Гебек разбила небольшой огород. Ветви молодой яблони покачивались возле самого окна.
– Темнеет. Меня, должно быть, уже ждут… Что ж, да будет благословен твой дом, многоуважаемый мастер Гебек, и пусть здесь во всем будет прибыток. Благодарю тебя за беседу и угощение. Не провожай меня.
Лео снова подошел к столу, склонился к разложенным страницам, заложив за спину руки. Великолепный дар, достойный царственной возлюбленной!
– Старика трудно обмануть – вы грезите о женщине, мой господин, – мягко, примирительно сказал мастер. – Неужто желали взять за себя одну из дочек барона?..
– Так когда, напомни, истекает срок вашей договоренности?
– В любом случае эта вещь еще не готова, мой господин. И я смогу выставить ее на продажу не раньше, чем минуют две седмицы, да и то...