Потом приходила еще бариста из кофейни, но совсем ненадолго, еще парочка совсем незнакомых Рите девушек, потом вернулся Ярослав с бутербродами. К этому времени ёлки закончились, и они уже вдвоем, отпустив всех остальных, украшали гирляндами стены и дверные проемы. Ввалились в «Каприччо» они уже глубоким вечером, все в дождике и блестках.
— Всё прекрасно, но я голоден, как тысяча чертей, — вздохнул Ярослав.
— Я тоже, — кивнула Рита. — Сейчас что-нибудь принесу, садись пока что, я скоро.
Уже по пути на кухню Рита поняла, что только что сказала. Она была голодна. Ей хотелось есть. Но… ей совершенно не хотелось есть чьи-то чувства. Даже Ярослава, хотя вкуснее этого ей ничего пробовать не доводилось. Но сейчас это не казалось нужным. Нужным казалось что-то другое. Ей ужасно захотелось снова прийти на восьмой этаж и спросить у Него: «Это что, вообще, такое?» Но она догадывалась, что Он ответит. «Это трансформация». Как будто это что-то объясняет!
На кухне одуряюще вкусно пахло дрожжевым тестом, сыром и базиликом. Рита принюхалась и поняла, что пиццу надо брать на двоих.
Ночью Сергей снова не смог попасть к Рите в сон. Он пытался, но она об этом даже не узнала. Его это чрезвычайно разозлило: с людьми у него уже неплохо получалось, и выходили вполне сносные кошмары с погонями, а вот с Ритой номер по-прежнему не удавался. Но утром, вскоре после того, как Ярослав ушел на работу, он все-таки ей примерещился наяву.
— Ты обиделась, что ли? — спросил он. — Прячешься от меня?
— Обиделась. Прячусь, — коротко отозвалась Рита, поскольку это была чистая правда. Она даже смотреть на него не стала: все равно через морок не видно важных деталей, в этом она уже убедилась, встретившись с ним тогда на улице. Ну и какой тогда смысл вообще поворачивать голову?
— Зря ломаешься, Ритуся. Что, на свободу выходить ты тоже уже передумала?
— Передумала, — так же покладисто согласилась она.
— Ну офигеть теперь! Трусиха, блин! Так и будешь сидеть тут, как собачонка на цепи?
Тут Рита все-таки коротко глянула на него, поскольку не могла с той же легкостью ответить: «Да, буду».
— Это моё место, иди вон отсюда.
— Ну ладно тебе, что за детский сад? Не может быть, чтобы ты свободу и независимость променяла на свои обидки.
— А ты думал, что сможешь вечно меня покусывать, а я буду сидеть и терпеливо ждать, пока ты наконец-то сделаешь для меня что-то полезное? Ты и так был мне должен, но вместо того, чтобы отдать долг, попытался стащить моё. Мне это не нравится, я с тобой больше дел иметь не буду. Иди вон.
— Злишься. Ты наконец-то на меня злишься, Риточка! Я это даже отсюда чувствую, — шепнул он прямо за ее спиной.
Рита раздраженно зашипела, поймала рукой искорку силы, рвущуюся — она точно знала, к кому, — и волевым усилием выкинула Сергея из «Каприччо». Поскольку она так и не обернулась, она не увидела, с каким лицом он посмотрел на ее запястье, мелькнувшее практически у него перед носом. Если бы она это видела, она бы почувствовала себя отомщенной.
Сергей был основательно сбит с толку. Поскольку он практически не представлял, что происходило в «Магии» в то время, когда он напал на Быстрицкого, он мог только гадать, какая череда событий привела к такому результату. Но главное-то он понял. Рите больше не нужна была свобода, а значит, и он был ей не нужен. Кто-то успел подсуетиться раньше него. И это требовало серьезного пересмотра некоторых его решений. Практически всех решений, если честно.
Вечеринку (пьянку, новоселье, дебош, «вынужденную жертву социуму») все приглашенные начали предвкушать еще с утра. Внешне это никак не проявлялось, на качестве работы не сказывалось, но было в тот день в торговом центре «Магия» такое особое легкомысленное, «пятничное» настроение, которым невольно заражались — ну, пусть не все, но очень многие посетители. Заражались, уносили с собой и даже не удивлялись, говорили себе: «Ну да, это естественно, пятница, Новый Год не за горами, вон уже и гирлянды везде повесили, красота!»
Даже Рита, справившись с раздражением, которое у нее вызвал своим визитом Сергей, поддалась этому настрою и весь день напевала старую песенку, всплывшую невесть из каких глубин памяти. И думала о том, что ей, похоже, тоже скоро придется закатывать такую вечеринку. И кого на нее положено звать? Неужели всех? И чем угощать? И как себя вести? Надо непременно посмотреть сегодня, как все будет устроено у Николая. В подробностях посмотреть!
Даже Николай, которому, как вы наверняка догадались, и принадлежала фраза про «жертву социуму», ждал гостей с нетерпением ребенка, ждущего друзей на день рождения: шутка ли, он наконец-то мог сам выбирать гостей! Настоящих, наяву, в реальном, пусть и несколько более заколдованном, чем это было бы прилично, помещении! Еще год назад, да что там, еще месяц назад он и не думал, что все произойдет так скоро. И да, сколько бы он ни показывал, что просто вынужден пойти на уступки хозяину «Магии», получалось это совершенно неубедительно.