Соне было печально до слез, ей нравился Андрей и все, что с ним связано. «И никакой он не высокомерный и самоуверенный, я сама все придумала. На самом деле, такой же грустный и потерянный, как и я», – Соня очень переживала, ей не хотелось его оставлять. Но она решила, что если Бог её призвал, то надо чем-то жертвовать.
В монастыре Соня быстро освоилась, хрупкой девушке не поручали тяжелую работу, чаще всего она помогала на кухне и убирала трапезную. Она любила молиться вместе с сестрами, ей уже не нужно было просить что-то для себя, она была рада посвятить жизнь молитве за других. И она молилась за всех, кто был ей дорог.
Она все время вспоминала Андрея, думала, приедет или нет. Или это было просто обещание, чтобы её поддержать. Но каждый приезд паломников она выходила в трапезную, посмотреть, нет ли его среди них.
Одним приветливым летним днем Соня высаживала цветы на клумбе, а рядом на скамейке грелась на солнышке старушка-монахиня. Сестра Марфа подозвала девушку к себе, та села рядом.
– Молоденькая ты такая, девчушка, только грустная очень, что-то важное ты оставила там, в миру.
Соня грустно вздохнула.
– Я уже больше тридцати лет тут живу, мужа схоронила, молодая еще была, чуть за сорок, дети разъехались. Мне не о чем сожалеть было, я с легким сердцем все оставляла, чтоб тут за детей своих Бога просить и за всех православных христиан. Много я вас тут видела, девчонок молодых, кто с радостью, а кто печалятся, как ты. Занималась ты чем-то до приезда?
– На психолога училась.
– Хорошая профессия, достойная. Не нравилось тебе учиться?
– Нравилось, но не уверена что это моё, я хотела быть ближе к Богу.
– Людям помогать – это Богу служить, куда уж ближе-то? Вера в профессии не мешает, только помогает.
– И что же мне, быть православным психологом? – Девушка усмехнулась, она скептически относилась к этому направлению.
– А чем православные психологи хуже психологов-мусульман или психологов-атеистов? А есть еще православные учителя, православные инженеры и православные продавцы, работа есть работа, а с верой любое дело спорится. Вот к врачу приходишь, к терапевту, например, а у доктора в кабинете иконки, и сразу спокойнее на душе становится. И они только тело лечат, а душу лечить вообще без Божьей помощи никак нельзя. Любишь же ты матушку нашу – Матронушку? Знаю, что любишь, видела, с какой теплотой к иконке прикладываешься, у тебя же все чувства на лице написаны. Как она говорила – «Все приходите ко мне, и рассказывайте о своих скорбях». Вот и к тебе будут люди приходить и горести-радости свои рассказывать, а ты учись хорошо, чтобы знаниями своими им помогать и молись, чтоб Господь мудрости дал. И кушай хорошо, а то худая как щепка, ребята любить не будут.
– Любит уже, такую, какая есть, и я его.
– Это правильно. А я так и думала, что жениха ты там оставила. – Сестра Марфа рассмеялась. А потом прикрыла глаза, подставляя лицо солнечным лучам.
Андрей приехал, как и обещал, ровно через две недели. Они сдержанно поприветствовали друг друга. Он по-отечески поцеловал её в лоб, поправил на ней платок.
– А тебе идёт. Нравится тебе здесь?
– Очень!
– Останешься? – Он выглядел расстроенным, девушка повиновалась порыву утешить любимого и обняла его.
– Нет, с тобой назад поеду. Я уже нашла все ответы.
Она стояла, прижавшись к нему и слушала, как быстро бьется его сердце.
– А почему ты так легко меня отпустил? Я же собиралась насовсем. – Спросила Соня, не размыкая объятий.
– Я и не хотел, но потом один умный человек сказал, что лучше позволить тебе самой все обдумать.
– Я даже догадываюсь, кто это был.
Соня, наконец, все поняла и чувствовала себя счастливой. Она знала, где её место в мире.
– Если послушницей ты быть больше не хочешь, может, захочешь стать женой священника? Просто подумай об этом.
– Да, я думаю это отличная идея.