— Какие же это каникулы, когда каждую ночь страшные сны снятся! На каникулах отдыхают, а я за него измучалась. Я думала, что мы просто так дружим, а оказывается, нет. — В глазах ее одновременно затаились печаль и радость. — Я вот вопрос задала, что такое любовь? Сама я ответить пока не могу… Просто жить без Сашка нельзя, хоть бы издали взглянуть на него!..
— Надо научиться, Танюшка, ждать!.. Вот видишь, ты и меня перевоспитала на свой лад. Грубее нам нужно разговаривать, Танька. И не Алексей я тебе Осипович, а батька! Так и зови. А я тебя все время Танькой буду звать. Люди мы с тобой грубые, озлобленные, чуждые ласке. Так-то!.. Найдем Сашка твоего, имей терпение…
— Постараюсь, батька…
В середине сентября колхозный кузнец Кузьма Николаевич Петрачков получил по почте письмо. Сестра звала на крестины по случаю рождения дочери, обещала наварить пива, бражки, угостить бараниной. Таня перечитывала малограмотные каракули и с недоумением смотрела на Алексея Осиповича. Но батька сказал, что письмо это условное и что они должны прибыть не к сестре на крестины, а к полковнику из разведывательного отдела штаба фронта.
2В течение месяца с ними занимался капитан, помогая изучить нужные по их легенде приемы и методы разведки. А сегодня их принимал полковник, принимал в заброшенном доме лесника, в нескольких километрах от командного пункта. Они сидели в холодной и неуютной комнате с выбитыми окнами. Лейтенант прохаживался где-то на улице. Полковник и лейтенант оделись, как и подобает заправским охотникам: непромокаемые брезентовые куртки, высокие, за колено, резиновые сапоги, тульские ружья и набитые патронташи — добавить бы к этому жирных тетерок или вальдшнепов!
— Руки хороши! — проговорил полковник, здороваясь с Шубиным и его «дочерью». — Огрубели, почернели, потрескались. Сразу видно, что несладко вам жилось на «большевистской каторге»!
— Привыкнуть ко всем этим ужасным словам не могу, — созналась Таня.
— Надо, Танюша, надо. Да, кстати, навели мы справку по твоей просьбе. Утешительного пока ничего нет: красноармеец Александр Иванович Щеголев пропал без вести, Танюша…
— Как это так «без вести»? — спросила она растерянно. — Убит?
— Без вести, Танюша. Под Шелонском. Когда убит, так и пишут, что убит. Я взял его на особый учет. Буду продолжать поиски.
— А когда без вести, живым он еще может быть? — спросила Таня с надеждой.
— А почему же нет! — как можно бодрее и увереннее проговорил полковник. — В партизанах, в плену. Даже в наших госпиталях иногда отыскиваются. Будем искать, Танюша.
— Никогда не поверю, что он может быть убитым! — проговорила она решительно.
— И правильно делаешь, — сказал полковник. — А вот мать мы отыскали.
— Отыскали?! — Таня вскочила со скамейки.
— Да. Жива и здорова. Пришлось умолчать, что мы знаем о тебе все. Успокоили, что за тебя волноваться не нужно. Напиши ей. А возможно, узнав о матери, ты не пожелаешь идти и на задание?
Она покачала головой:
— Пойду, товарищ полковник!
— Верно, Танюша. Твоей матери уже назначено пособие, она будет его получать до тех пор, пока ты не возвратишься. И вашей жене, Алексей Осипович, назначено пособие.
— Очень признателен, товарищ полковник.
— Забудьте на полгода, что всю жизнь вы были Алексеем Осиповичем Шубиным, а в колхозе — Кузьмой Николаевичем Петрачковым. Отныне вы Никита Иванович Поленов и Татьяна Никитична Поленова.
— Танька! — заметила девушка.
— Это я так учил, — пояснил Алексей Осипович. — Дерзкая, огрубевшая на торфоразработках и других тяжелых работах девчонка. Чего от нее ждать?
— Такой она и должна быть. Запомните: начальником советского лагеря был Василий Петрович Ненашев. Вот его карточка: широкий, картошкой, нос; чуб и эти лохматые усы — рыжие; левая рука всегда в черной перчатке — результат ранения еще в годы гражданской войны. Любит ругнуться матом. Больше о начальнике лагеря и не нужно знать. Мелкие начальники менялись часто. Смело называйте десятника Павла Павловича Хлебина, маленького, вихрастого, веснушчатого, часто повторявшего «елки-палки». Освободил вас добрый немецкий начальник Трауте. Вы его не видели, вам лишь объявили его милостивый приказ. Хвалите, но особенно не перехваливайте, чтобы не вызвать подозрения. — Убедившись, что «отец» и «дочь» запомнили все, полковник продолжал: — Действовать придется в районе Низовой. Не буду скрывать, условия трудные. Наш опытный разведчик на Низовой провалился. Вернее будет сказать, не опытный, а теоретически постигший основы разведывательной службы. Но этого мало… На Низовой обязательно должен быть наш глаз: через этот железнодорожный узел идет снабжение нескольких немецких армий, действующих на ленинградском и центральном направлениях. Недавно немцы перебросили из Риги в район Шелонска — Низовой оперативную команду «1 б» во главе с Гельмутом Мизелем. Мы его «опекали» в Москве, когда он делал вид, что представляет в качестве корреспондента одну немецкую газету, а мы создавали видимость, что верим ему.