Въехав в деревню, они сразу увидели альвов. Пятеро стояли метрах в тридцати от въезда в деревню, прямо посреди дороги. Справа и слева от дороги стояли по два молодых альва-мужчины, лица которых были покрыты зеленой боевой раскраской. В центре дороги гордо выпрямилась высокая альвийка в длинном белом шелковом платье с вышитой большой ярко-красной розой на левой груди. На ее светлых прямых волосах, струившихся почти до пояса, лежала серебряная диадема. В правой руке у нее была обнаженная сабля с красивой золотой гардой. Левой рукой она держала за волосы стоявшую на коленях человеческую девушку лет шестнадцати-семнадцати, руки которой были связаны за спиной.
— Стоять! — крикнула альвийка, когда Гленард со своим отрядом приблизились к ней примерно на десять метров.
Гленард, пожав плечами, остановил коня и спешился. Его примеру последовали и остальные солдаты.
— Кто ты и что тебе нужно? — обратился Гленард к альвийке.
— Если попытаетесь напасть на нас — она умрет! Все здесь умрут! — выкрикнула альвийка.
— Спокойно, — развел руками Гленард. — Где остальные жители?
— Неважно. Важно, что если вы не сделаете, как я скажу, мы всех здесь убьем.
— Откуда я знаю, что вы уже всех не убили?
— Она подтвердит, — альвийка дернула волосы девушки, стоящей на коленях. — Говори!
— Да… Да, она говорит правду. Они пришли… они всех связали и заперли… — простонала девушка.
— Они живы? — спросил Гленард.
— Да… Они в…
— Довольно! Заткнись человеческая шлюха! — резким окриком остановила ее альвийка.
— Как тебя зовут, альв? — нарочито спокойно спросил Гленард. — Нехорошо разговаривать о серьезных делах с незнакомыми.
— Какой учтивый пес… — улыбнулась альвийка. — Меня зовут Миэльори. Как твое имя?
— Называй меня просто «хозяин», не ошибешься, — усмехнулся Гленард.
— Как остроумно. Еще одна шутка и я очень острым предметом распорю горло этой сучке, — оскалилась альвийка.
— Хорошо, извини. Меня зовут Гленард, и я сержант в форте, на который вы напали сегодня утром. Миэльори — красивое имя. Свет золотой звезды, если не ошибаюсь?
— Лучащийся свет золотой звезды — поправила Гленарда Миэльори и иронично продолжила: — Я поражена твоими познаниями, но не пора ли переходить ближе к делу?
— День только начинается, еще много дел можно успеть сделать. Но ты права. К чему все это?
— Мне нужна некоторая помощь. Плата — жизнь жителей этой паршивой деревушки.
— Помощь? В чем? Помочь тебе грабить и убивать беззащитных крестьян? — удивился Гленард.
— У меня впереди долгий путь. Неважно, насколько долгий и куда он ведет. Но мне нужна еда. Мне нужны карты этих гор, я знаю, они у вас есть. И мне нужно, чтобы вы прекратили меня преследовать.
— Немалые требования, — покачал головой Гленард.
— Я получаю пятьдесят пять стандартных армейских пайков и карты гор отсюда до Лангделена и до Аркентара. Вам не нужно знать, куда именно я направляюсь. Овес для лошадей мы уже взяли в этой деревне. После этого я отпускаю всех жителей, кроме десяти — они пойдут со мной три дня как гарантия, что вы не станете идти за нами. После этого я всех отпущу.
— Ты шутишь? А проводить в столицу тебя не надо? — возмутился Гленард.
— Я не склонна шутить. А ты слишком много говоришь. Вот доказательство моей серьезности, — Миэльори рванула на себя саблю и перерезала горло девушки, которую она держала. Кровь из рассеченной артерии вырвалась фонтаном, щедро поливая дорожную пыль и слегка забрызгав белое платье Миэльори. Девушка захрипела, забилась, схватившись за горло обеими руками, но через несколько секунд успокоилась и рухнула на дорогу, вздрагивая в агонии.
— Стоять! — подняв саблю, крикнула альвийка, заметив, что Гленард и его люди готовы броситься на нее. — У меня здесь еще полсотни таких же, и их убьют тут же, если попытаетесь напасть на нас. Выполните наши условия и все остальные останутся живы.
— Демоны тебя забери! — выругался Гленард. — Ты просто больная! Мне нужно время, чтобы доставить из форта то, что тебе нужно. Надеюсь, ты понимаешь, что у нас нет с собой ни армейских пайков, ни карт.
— Иди. Иди, но поторопись. Если через полтора часа мне не привезут то, о чем я прошу, я буду убивать по одному человеку каждые десять минут, пока мои пожелания не будут исполнены.
— Ничего себе пожелания… — пробормотал Гленард, забираясь в седло.