— Делай… как хочешь, — сказал он.
Мэдди колебалась, а он продолжал спокойно наблюдать за ней. Она слегка нагнула голову, затем дотянулась до его сапога. Кристиан улыбнулся, глядя на нее, внезапно чувственная нимфа исчезла и снова появилась практичная Мэдди. Она развязала ремешок, взяла его ногу обеими руками и стала ловко снимать сапог, двигая его вверх и вниз, как самый опытный слуга. Кристиан пошевелил пальцами. Мэдди поставила сапог в сторону, через минуту она сняла второй и аккуратно поставила его рядом с первым. Она скромно подобрала свои волосы и вновь встала на колени.
Кристиан откинул голову, с удовольствием глядя в потолок. Потом он опустил глаза, чтобы посмотреть на Мэдди, которая, окутанная замечательными волосами, стала растирать ему ноги, как будто занималась самым важным на свете делом. Она массировала их так и эдак, глядя на них и проверяя, как думал он, все ли сделано как следует.
Во время одной из пауз Кристиан пальцами ноги коснулся ее волос и слегка отвел их. Пониже ее шеи полоска тусклого света высветила кожу на ее теле. В ней и во всех ее движениях сегодня как бы ощущалось то, что было прошлой ночью. Кристиан отпустил волосы обратно, и она старательно продолжала свой массаж. Чтобы привлечь внимание Мэдди, всецело занятой этой работой, он еще раз пошевелил пальцами.
Она подняла глаза. Он отвел свои ноги и опустил их на пол, глядя на нее сверху вниз. Это был вызов: ей предстояло сблизиться с ним или отступить.
— Так нечестно, — сказала она плачущим голосом.
— Что?
— Ты одет.
Он довольно улыбнулся.
— Ты злой и нехороший, — сказала она. Он покачал головой и поднял брови.
— Ты смеешься надо мной.
— Нет. — Он вытянул свои ноги, и она оказалась между ними. — Я жду.
— Мне раздеть тебя? Ты этого ждешь?
Он коснулся ногами ее бедер, лаская их.
— Хочешь?
Она избегала его глаз. Она опустила глаза вниз, глядя на ковер. Он продолжал ласкать ее пальцами ног.
— Только не лги, Мэдди, — сказал он ласково. — Хочешь?
Глубоко вздохнув, она наклонилась к нему. Это было последнее, что мог сделать Кристиан, контролируя себя. Когда она оказалась у него в руках, он как-то иначе увидел ее: ее полные груди в отблесках каминного пламени, в причудливой игре света и тьмы. Опираясь на одну руку, Мэдди стала расстегивать пуговицы на его брюках. Ее волосы, откинувшись, открыли формы ее спины и округлости ягодиц. Она быстро попыталась вновь укрыться волосами, и в это время был виден ее статный торс, ее груди, линия живота и темные завитки волос внизу.
Скованность оставила Кристиана. Он сидел, опираясь на руки.
Она выглядела растерянной и была похожа на неведомое лесное создание. Мэдди стала отодвигаться, но он зажал ее между ногами и привлек к себе. Он лег на спину на ковер и стал целовать ее шею, грудь, а волосы укрывали их.
Но он не хотел торопиться. Он хотел медленного роскошного наслаждения. С усилием расслабив мышцы рук, он стал гладить ее тело. Она не двигалась. Она как будто ждала. Она не глядела ему в глаза, а губы были полуоткрытыми.
— Ты знаешь… я люблю… лениво. — Он лег на руки. — Еще… подождать.
— Я не знаю, что делать, — прошептала она жалобно.
— Можешь подумать?
Огонь осветил губы, которые она нервно облизывала.
— Нет, не могу.
— Поднимись, — сказал он.
Так как она не двигалась, он взял ее за руки. Она попыталась высвободить руки, но он не отпустил ее.
— Не бойся, я помню… В первую ночь я видел тебя… Все будет, как надо… с тобой, мисс Тиммс.
Он улыбнулся.
— О, мисс Тиммс! Я видел тебя… Вот так.
Ее щеки порозовели.
— Ты такой… развращенный.
— Развращенный? Так плохо, Мэдди?
Она посмотрела на него, видимо, думая о том, как она выглядит. Она видела только его лицо.
— Ты говорила, когда впервые увидела меня… что подумала?
Она слегка вздохнула.
— Подумала, что ты порочный человек.
— Осуждение. — Он сомкнул свои ноги вокруг ее бедер. — Презрение. Иди домой… молись.
— Но ты мне больше понравился после того, как предложил папе кафедру математики.
— Честолюбие, — сказал он. — Хорошая жена.
Тут она впервые улыбнулась. Он слегка покачивал ее своими ногами.
— Умная. Честолюбивая. — Кристиан, опираясь на одну руку, отвел ее волосы на плечи. — Красивая.
Ее дыхание участилось. Он касался ее тела и гладил ее от талии до груди.
— Мне так нравится, — прошептала она в неожиданном порыве.
— Мне тоже, — сказал он торжественно. Он ласкал ее грудь, медленно, наблюдая за ней, и каждое его поглаживание отражалось на ее лице. Когда он коснулся соска, она порывисто вздохнула и закусила нижнюю губу.
Кристиан тихо простонал. Он прижался к ней и своим языком стал повторять движения пальцев. Потом он положил руки на ее талию и стал сосать ее грудь. Она стонала, изгибалась под ним. Руки его скользнули вниз и стали ласкать короткие локоны. Она все еще хранила запах прошедшей ночи, густое и жаркое напряжение страсти. Он как сквозь сон почувствовал, как ее пальцы входят в его волосы и как она притягивает его к себе.
Он просунул руку между ее бедрами, раздвинул их и широко раскинул свои ноги. И вот он прижал ее к себе, прекрасную, соблазнительную Мэдди со струящимися по плечам волосами, с запрокинутой головой и полуоткрытым ртом.
Его последние ласки возбуждали ее, пока ее бедра не задрожали и пока она не стала тяжело дышать всякий раз, когда он касался ее. Потом она вновь застонала, глаза ее широко открылись и она смотрела, как он, прижав к себе ее крепко, постепенно шел к своей цели.
Она дергалась и извивалась, пока он не научил ее ритму. А волосы ее скользили между его ладонями и ее кожей. Она с легкими вскрикиваниями отдавалась ему, как в каком-то беспокойном сновидении, а он крепче обнял и прижал ее к себе на мгновение, а потом наконец в каком-то глубоком порыве в нее перешло все мучившее его сладострастие.
Когда все было кончено, он прижал ее к своей груди, так и не закрыв глаз, чтобы сделать все как можно более реальным и изгнать ночные кошмары.
Глава 26
На следующее утро Мэдди едва могла смотреть на Жерво, хотя он никак не давал ей понять, что помнит ее несдержанность. Ей даже казалось, что он стал с ней холоднее, чем обычно, в присутствии других проявляя лишь обычную вежливость. Он, как ей показалось, держался отчужденно, если не считать одного тайного взгляда за спиной тетки, сопровождавшегося кривой усмешкой, когда все стояли у пылающего камина и обсуждали планы рождественского обеда для обитателей замка.
Мэдди покраснела, не в силах отвести взгляд. Ухмылка Жерво постепенно растаяла, и он отвернулся.
Дарэм предлагал устроить бал и танцевать вальс, а леди де Марли утверждала, что двух зажаренных бычков, хорошего обеда с тремя сменами блюд, человек на двести, а потом — концерта духовной музыки всегда вполне хватало. Хватит и впредь. Отец Мэдди воспринял обе идеи с улыбкой, а дворецкий слушал с понимающим видом, словно он уже не раз участвовал в подобных разговорах, но готов был выслушать эти доводы еще раз.
Преподобный Дарэм не стал тратить время на убеждение леди де Марли. Он с поклоном подошел к ней, предложил ей руку и стал напевать. Ее палка со стуком упала. Тетушка Веста раздраженно что-то воскликнула, но ноги ее стали двигаться удивительно свободно.
— Отпустите меня, негодяй мальчишка, — кричала она, пытаясь освободиться, — вы мне кости переломаете!
Дарэм придерживал ее одной рукой, продолжая напевать в такт:
— Трам-там-таммм-там-там-там там…
Мэдди также внезапно, как и госпожу де Марли, подхватил Жерво, и его напев, сливаясь со звуками, которые издавал Дарэм, зазвучал очень громко. Мэдди не умела танцевать, она пыталась только поддержать равновесие.
Импровизированная музыка, воспроизводимая сильными мужскими голосами, гулко отдавалась в зале. Герцог держал Мэдди очень нежно, но твердо, фалды его костюма развевались, ее юбки кружились. Мэдди старалась все делать правильно, боясь выглядеть нелепо, а он, когда она неверно шагала, начинал кружить ее, спасая положение. Когда один раз она наступила Кристиану на ногу, он всего лишь сделал ударение на «та» вместо «там», нарочито улыбнулся и крепче обнял ее за талию.