— Может быть, вы начнете, герцогиня? — мелодично спросила дама.
— Я не знаю, — ответила Мэдди.
С легким смехом женщина поклонилась и отошла. Как только пара удалилась, полковник Фейн ухмыльнулся:
— Волшебное убранство!
Он разыскал свои часы, которые все еще находились глубоко в кармане мундира.
— Вот они!
Он вытащил руку из кармана.
— Попался, как Джордж, запутавшись в подкладке!
Мэдди смотрела вниз.
— Ваше обручальное кольцо, мэм, — объявил Фейн гордо. Она сдвинула брови. В руке у Фейна было кольцо.
Фейн поднял ее руку и надел кольцо на ее палец.
Мэдди долго пыталась отказаться от этого символа. Она закусила губу, а затем незаметно сняла кольцо со своего пальца.
Диадема причиняла ей ужасную головную боль. Ее стала раздражать окружающая обстановка. Что-то огромное, жаркое, утомительное давило на виски. Хохот становился все громче, от нечего делать люди шумно переговаривались друг с другом. Гул нарастал.
Мэдди несколько раз интересовалась, когда приедет Его Величество. Никто не знал. Она подозревала, что гости будут задавать ей очень много вопросов, значительно больше, чем полковник Фейн или Даром.
Гости смотрели на Мэдди с особым интересом. Но она говорила себе, что ей все равно. Уже не было желания нравиться, не искала ни у кого помощи или дружбы.
Подвыпившая женщина в пурпурном платье шла, спотыкаясь, за спиной Мэдди. Неожиданно леди больно вцепилась в руку Мэдди.
— Извините, — воскликнула леди. — Я такая неуклюжая. Прекрасный бал, дорогая, не так ли? Когда мы начнем танцевать?
— Я не знаю, — сказала Мэдди, но дама уже ушла, сунув ей в руку маленькую записку. Мэдди развернула ее. «Вверх» — было написано неровными каракулями.
Мэдди не знала, почему Жерво не пришел к ней сам, а прислал пьяную леди.
Мэдди незаметно поднялась по дальней лестнице. На втором этаже музыка из галереи была не очень сильной. Голоса гостей звучали, как неясный рокот.
Она постояла в холле, а затем открыла дверь в комнату, где обычно одевалась.
— Жерво? — быстро огляделась кругом и не нашла его.
— Мадам, мы хотим поговорить.
Мэдди распахнула дверь.
— Где ты?
Мэдди увидела перед собой румяное лицо.
— Лорд.
Она взглянула на этого человека, который смущался все больше и больше. Он быстро поклонился.
— Позвольте мне поставить все точки над «i», — сказал Маннинг, подойдя к ним. Мэдди стояла молча.
— Ваш дикарь ничего не сможет сделать, — с сарказмом произнес Маннинг.
Она все еще стояла молча. И еще не скажет ничего.
— Он не придет, мадам.
— Вы оба ведете себя как вульгарные пьяницы с пустой головой, если вы думаете, что, купив доверие его величества сможете завоевать доверие света, то глубоко ошибаетесь. Ваши дела незаконны.
Мэдди медленно опустилась в кресло, сложив руки на коленях, чувствуя тяжесть диадемы на голове.
— Что вы хотите?
— Спасать. Вас спасать. Тебя.
— Спасать меня?
— Если ты думаешь, что можешь спасти себя сама, забудь все свои надежды и мечты. И свою веру.
Мэдди низко опустила голову.
— Подумай о тратах. На тебе диадема. И ты наверняка знаешь ей цену. Можно привести другие примеры. Будем говорить только о фактах. Мы проведем расследование этой, так называемой свадьбы, и раскроем твое дело.
Мэдди подняла глаза.
— Запас твоего актерского таланта, мисс Тиммс, слишком велик. Мы должны вести наши дела дружно. Английская церковь прощает глубокие заблуждения и не лишает свободы. Ваши дела безобразны и плохо пахнут.
— Что вы хотите от меня?
— Разрешите мне поговорить с тобой. Попытайся понять, мы ужасно расстроены. Мы ненавидим волокиту, всю эту грязь… Но вы действительно должны подумать, потому мы вас и пригласили. Мы не хотим угрожать вам, но вы нажимаете на нас и ставите в такое неприятное положение всеми вашими расходами, разговорами и фактами. Пожалуйста, подумайте об этом.
— Вы что, хотите, чтобы я думала об этом?
— Мы заинтересованные люди. Речь идет о семейных делах. Вы можете потерять все, мисс Тиммс… Все, когда объявите себя неплатежеспособными. Все его поступки неразумны. Расстроенная свадьба, женитьба на вас. Уволенный Торбин. Этот громадный бал!
— Мы приготовились быть благородными, — говорил Стонхэм.
— Мы что-нибудь сделаем, чтобы избежать огласки.
Она потрогала свою голову, пытаясь понять, что от нее хотят.
— Вы… не хотите огласки?
— Конечно, не хотим, — сказал Маннинг.
— Если вы согласны аннулировать все, что связано с вашей женитьбой, есть шанс договориться по-хорошему.
Мэдди сидела тихо, пристально глядя на него.
— Это может быть аннулировано?
— Конечно, причем независимо от того, нравится это вам или нет. Только ваше решение быть разумной и взять то, что предлагают — это выход. Или мы все можем стать несчастными.
— Я не могу об этом думать. После…
— О! Леди в голубом, — слова Маннинга прозвучали отчитывающе. — Ваша женитьба была нелегальной. Это был вынужденный обман. Все может свестись к нулю.
— Как видите, мы старались оградить вас от всех проблем, а если в дальнейшем мы будем сотрудничать с вами, все будет значительно проще.
— А если вы начнете разводить живность, высиживать птенцов, — добавил Маннинг, — наша денежная помощь будет подспорьем в личной жизни, в устройстве детей. Это гораздо лучше, чем ваше желание где-нибудь работать.
Мэдди неожиданно встала, прошла мимо него и подошла к зеркалу.
— Я не буду слушать дальше, — сказала Мэдди и, взглянув на себя в зеркало, нашла, что выглядит странно, — таинственнее и более искушенной, чем наивная Мэдди Тиммс.
— Вы смотрите, как сохранилось зеркало, мадам?
— Если я соглашусь, никто об этом не должен узнать, никогда.
— Не сомневайтесь.
Мэдди взглянула на него. Нет здесь не было друзей. Она не доверяла этим людям.
— Я еще не решила, я разберусь, — сказала она и повернулась, собираясь уйти.
Маннинг поймал ее за руку.
— Все в порядке, мадам?
— Мои пациенты в подобных ситуациях ведут себя аналогично. — Она оттолкнула от себя руку Маннинга и пошла к двери. Она не собиралась задумываться об этих делах. Маннинг подошел к ней сзади.
— Я беспокоюсь за вас. Не выходите так поздно.
Кристиан не мог найти Мэдди. Он стоял у окна и смотрел на человека, стоявшего внизу в свете уличного фонаря. Рука Кристиана конвульсивно сжала занавес, он отступил назад.
Жерво тяжело вздохнул, затем решительно прошел среди гостей, игнорируя суматоху и волнение.
На лестнице он схватил лакея:
— Назад! Человек… опасен…
Слуга взглянул на него и смутился.
— Ваша светлость?
Жерво подтолкнул его к лестнице. Взглянул с недоверием. Слуга поклонился и спустился вниз. Кристиан бросился к окну. Он видел, как лакей подошел к одному из кучеров.
Человек ускользнул. Его нигде не было видно.
Глава 34
В холодной тускло освещенной конюшне находились великолепные лошади, превосходной стати и в новых упряжках. Лошади волновались, храпели, глубоко втягивая воздух.
В это время Мэдди вышла подышать свежим воздухом и отдохнуть.
Было уже поздно, тени в саду становились все более мрачными и глубокими. Ее платье мерцало и отсвечивало серебром. Она подхватила свою юбку руками и, придерживая ее, пошла в глубину сада. Ей хотелось отвлечься, подумать, найти ответ на беспокоившие ее вопросы.
Она сбилась с пути. Блуждала.
«Как достичь внутреннего спокойствия?»
Она была здесь не дома. Но она жила здесь.
В то время Жерво нуждался в ней. Они стали супругами. Но теперь она не нужна ему. Их брак незаконный. Замужество не было замужеством. А свадьба была лишь фарсом. Гнев и раздражительность росли в ней. Она сняла с пальца кольцо. Мэдди помнила тот день, когда Жерво заверил ее, что ложь и фальшь остались в прежней жизни.
Она не верит ему. Она не может поверить Кристиану.
Конюшни были темные и только свет, падающий на булыжную дорожку сквозь туман, отражался на стенах.