– Можно?
– Давай, чего спрашиваешь.
– Здравствуйте.
– Привет, – хмыкнул Лешка.
Он был не один. На диване сидела рыжая девушка в красной кофте. На валике стояла маленькая тарелочка для второго, на которой дымилась длинная папироса. На черной юбке серели комочки пепла.
– Какой миленький мальчик, – хрипловато сказала девушка. – Кучерявенький, иди сюда, познакомимся. Меня зовут тетя Берта.
– «Тетя»! – прыснул Лешка. – Ее зовут Рыжая Берта.
– Ну? – нахмурилась девушка.
Она больше ничего не сказала, но Лешка прикусил язык и даже его нахально оттопыренные уши как будто стали меньше. Алик оглянулся на Лешку и остановился.
– Ну иди же, чего ты испугался? – И она, чтобы ободрить мальчишку, схватила его за руку и чмокнула в щеку. И пока она его целовала, Алик успел заметить, что у нее на одной руке два кольца и что она пьяная, потому что от нее пахло водкой.
– Пустите! – испуганно крикнул Алик.
Берта насмешливо отпустила.
– Чего ты?.. Разве тебя мама не целует?
– Целует.
На стене висело зеркало с отбитым уголком. Алик скосил глаза и увидел на своей щеке жирный след от помады, такой же, как на папиросе, которая лежала на тарелочке.
– Ты сделала из него клоуна, – засмеялся Лешка.
– Леша, мальчик, не забывайся, – растягивая слова, сказала Берта. – Не называй свою тетю на ты. Это невежливо. А то я пожалуюсь дяде Реактивному, что ты меня не слушаешься, и дяде Монаху.
Алик ожесточенно тер рукавом пальто щеку, пока она не побелела. Лешка молча тыкал вилкой по тарелкам. Он закусывал. На столе стояли две бутылки и четыре стакана. «Наверное, здесь были еще двое – эти самые дядя Реактивный и дядя Монах», – подумал Алик.
Берта пошарила вокруг себя, нащупала коробку спичек, зажгла потухшую папиросу.
– Тебя зовут Алик? – спросила она. – Ты не куришь?
– Нет.
– Не кури. Курить вредно. Пионер не должен курить.
– Я не курю.
– Молодец! На́ тебе денег, пойди купи себе мороженое.
– Я не хочу.
– И нам купишь Я люблю эскимо. Леша, а ты?
– Я тоже эскимо
Алик выбежал на улицу и остановился. Мороженое у реки никогда не продавали, он совсем забыл об этом. Чтобы купить эскимо, надо было ехать на трамвае в центр города. Алик не знал, ехать ему или нет. Скоро должны были прийти остальные мальчишки. Алик решил вернуться и сказать, что около Успенской церкви продают вербочки, а мороженое не продают.
Лешка и Рыжая Берта так быстро его не ждали. Поэтому, наверное, они разговаривали громко. Алик нарочно задержался около двери, чтобы услышать, о чем они говорят. На сердце у него было почему-то очень тревожно. Он не поверил, конечно, что Берта – Лешкина тетя. Но кто же тогда она? И кто эти двое дядей: дядя Реактивный и дядя Монах?..
– Я работаю в цветочном ларьке от садоводства. Понял? – говорила Берта. – И не могу продавать в своем ларьке твои дурацкие подснежники. Меня сразу накроют.
– Скоро ландыши зацветут и фиалки. Я знаю, бабка моя уже в начале мая продает фиалки.
– Дурак, в начале мая будут ирисы. Из садоводства мне привезут пятьдесят штук, а ты мне с мальчишками нарежешь в садах двести. Потом пойдут розы, потом гладиолусы. Я тебе буду вечером говорить, что мне привезут, а ночью ты с мальчишками будешь в садах срезать: если розы – розы, если гладиолусы – гладиолусы. Тогда к нам никто не придерется.
– Нарежешь… Как будто это мои сады.
– Боишься или торгуешься? Бояться тебе нечего. Мальчишки всегда лазят по садам. И высшая мера наказания для них – крапива. А если торгуешься, то зря. Пополам будем делить.
– А пионерам?
– На мороженое.
– А Реактивному?
– Его скоро заметут. Он больше года никогда не гуляет. А мы будем заниматься только цветами. Ты молодец, что придумал это. Только смотри, чтоб твои пионеры хорошо учились.
– Зачем?
– Дурак, чтоб никаких подозрений в школе. По рукам?..
– По рукам.
Алик хотел попятиться назад и убежать, но у него в руках остались деньги Рыжей Берты. Он не мог их унести с собой. Сделав несколько шагов назад, Алик громко громыхнул о ступеньки ботинками и, нарочно простучав в сенях, вошел в комнату. Берта сидела все в той же позе, только в правой руке она держала стакан:
– Купил?
– Мороженого нет, – заикаясь, проговорил Алик, положил деньги на край стола и вдруг кинулся прочь.
– Кучерявенький! – услышал он уже в сенях встревоженный голос Рыжей Берты.
Алик никогда еще так быстро не бегал. Улица, на которую он выскочил, была открыта со всех сторон, на остановке стоял трамвай. Алик впрыгнул в вагон и, выглянув осторожно в окошко, увидел Лешку. Тот стоял около столба, вобрав шею в плечи, и смотрел по сторонам.