– Радиособака, – засмеялся Петька.
– Радиособака, – согласился Профессор кислых щей.
И тут Уф Фимовна заметила, что они разговаривают, и удивилась, почему они опять вместе.
На перемене все жалели учительницу. Зойка Клюева возмущалась:
– И куда только милиция смотрит?
Это была любимая поговорка Зойкиной матери, которую мальчишки не раз слышали по своему адресу. Поэтому Петька Серебряков передразнил:
– «Куда милиция смотрит»… В подзорную трубу.
Услышав про подзорную трубу, Гога Бавыкин по инерции крикнул:
– Сто чертей на сундук мертвеца!
Славка Заячья губа и Шурка подхватили:
– Ий-хо-хо! И бутылка рому!
– Эх вы, – обиделась Зойка. – Несознательные, У Уф Фимовны горе, а вы?..
– А мы что?.. Мы ничего, – сказал Бавыкин.
– Мы же просто так, – смутился Шурка.
– Мы же не нарочно, мы же всегда так поем, – пояснил Заячья губа.
Алик тоже переживал горе Уф Фимовны вместе со всеми. И Нинка Пономарева переживала. Она ни капельки не обиделась, что Алик не раскрасил ей контурные карты, и на третьей перемене незаметно положила ему в парту половинку большого яблока. Алик съел яблоко, а потом его начала мучить совесть. Нинка не знала, что он ей изменил, и поэтому положила яблоко, а он его зачем-то съел. Алик вспомнил, как Маринка и ее отец приглашали его в гости, вспомнил, что он обещал сегодня к ним прийти, и ему стало совсем грустно. Он подпер курчавую голову рукой, вздохнул и решил: «А ну их. Не буду ни с кем из девчонок дружить. И есть Нинкины яблоки не буду, и в гости к Маринке не пойду». После уроков вместо того, чтобы провожать Нинку, которая стояла на углу и делала ему знаки портфелем, пошел домой берегом вместе с Гогой Бавыкиным, Зайцем и Шуркой. Он сегодня все время около них крутился, и они его ни разу не назвали маменькиным сынком и Котей и не разу не прогнали, потому что были заняты горем Уф Фимовны. На уроках учителя не давали как следует поговорить о случившемся, на переменах тоже не разговоришься, поэтому мальчишки, оказавшись за воротами школы, перебивая друг друга, начали высказывать разные предположения и проекты, как поймать жуликов. Сегодня пятый «В» благодаря этому случаю прославился на всю школу, и мальчишки потихоньку начали гордиться Уф Фимовной. На переменках к ним подходили ученики даже из старших классов и спрашивали:
– Правда, что вашу учительницу обворовали?
– Правда, – гордо отвечал Гога, или Шурка, или Заяц. И если их просили, начинали рассказывать подробности, какие знали. У Алика тоже несколько раз спрашивали, и он рассказывал. В общем, это был первый день, когда Алик возвращался из школы в Речной переулок вместе с Гогой Бавыкиным и компанией.
Около кинотеатра «Космос» на лавочке сидел Лешка. Он ел мороженое. Увидев мальчишек, Лешка замахал руками:
– Эй, Заяц! Щербатый!
Гога попробовал кончиком языка выщерблинку в зубах и первый перебежал дорогу. Мальчишки гуськом потянулись за ним.
– Здорово! – сказал Лешка. – Мороженое жрать будете? Я уже восьмое эскимо ем.
– А у нас учительницу обворовали, – гордо сообщил Заячья губа.
Лешка ужасно удивился, сделал большие глаза и стал расспрашивать подробности. Потом всем купил по мороженому. И еще позвенел карманом, показывая, как у него много денег.
– Между прочим, – сказал он и сделал серьезное лицо. – Заяц, на́ рубль, вали в предварительную кассу. Три билета на десять часов. Понял?
– Зачем?
– Скажешь, отец послал. Подожди, ты пионер?
– Да, – остановился Заяц.
– А где твой галстук?
– В кармане.
– Дай его сюда.
Лешка взял галстук, расправил его и сам повязал на худую Славкину шею.
– Иди!
– Три билета?
– Три билета по тридцать копеек.
Когда Заяц убежал, Лешка повернулся к Алику.
– Ты, Кучерявый. На́ тебе тоже рубль. Бери, чего рот разинул? Купишь три билета по тридцать пять копеек. На́ еще пятак.