Действительно не за что… И Кихатиро получил всего-навсего год тюрьмы, вместо положенных десяти. В тюрьме заботливая иэ во главе с Кавагиси не забывала о своем любимом сынке, которым семья начинала гордиться. А когда Кихатиро освободился, у ворот застенка его встречала представительная делегация. И пусть среди нее не было оябуна, ритуал в его честь был соблюден…
И он снова убил… Своего собственного помощника, пустив в ход самурайский меч. И хотя речь дорогого адвоката была не менее красноречивой и на этот раз, Кихатиро получил на всю катушку…
В первый же год его тюремного заключения началась Вторая мировая война. А вскоре был убит Кавагиси. Престиж «Кавагиси-гуми» быстро падал, а единственный человек, который мог бы вдохнуть в нее новую жизнь, находился за решеткой…
Но все на свете имеет свой конец, в том числе и тюремные сроки. В один прекрасный весенний день у ворот тюрьмы Кихатиро встретили всего двадцать пять его уцелевших сподвижников. На первой же сходке Инагаки был выбран новым оябуном «Кавагиси-гуми». В жизни молодого «крестного отца», а Кихатиро в то время не было и тридцати, наступила новая эра. И ее начало он ознаменовал кровопролитными сражениями с конкурентами. Конечно, о том, чтобы подчинить их всех разом, не могло быть и речи. И Инагаки, взяв на вооружение поговорку: «речь Будды — сердце змеи», принялся с воистину змеиной мудростью устранять своих противников. Он не гнушался ни подкупом, ни предательством, ни временными компромиссами. И каким-то непонятным образом союзники «Кавагиси-гуми» со временем незаметно для себя превращались в ее вассалов, если совсем не прекращали своего существования…
Прошли годы… Деятельность «Кавагиси-гуми» расширялась… И только «Юдзивара-гуми», которая и раньше не отличалась особой покладистостью, стала все ча-ще проявлять открытое неповиновение. Особенно после того как было принято решение о строительстве рядом с Кодэ города-спутника и каждый стремился воткнуть в проект как можно больше своих строительных и транспортных фирм. Инагаки уже неоднократно встречался с оябуном «Юдзивара-гуми» Такэёси Кумэдой, но эти встречи ни к чему не привели. Кумэду Инагаки знал давно, и существующие между ними отношения даже с большой натяжкой нельзя было назвать дружественными. И оба они прекрасно понимали, что рано или поздно сойдутся в открытом бою. И сейчас, похоже, все шло к этому.
— Извините, Кихатиро-сан, — вывел Инагаки из раздумий негромкий голос телохранителя.
Вздрогнув от неожиданности и резко повернувшись, он сурово взглянул на Такаси Такакуру, как звали охранника.
— Нашелся человек с «Эбису»…
На вилле Инагаки застал своего первого «советника» Масуити Янагуру. Удобно расположившись в низ-ком кожаном кресле, тот просматривал газеты…
Завидев входившего в комнату оябуна, Янагура поднялся с кресла и поклонился.
— Добрый вечер, Кихатиро!
— Здравствуй, Масуити, — протянул руку оябун. — Рад тебя видеть!
Инагаки не лукавил. Янагуру он знал около тридцати лет и, повидав его в разных ситуациях, ни разу не усомнился в нем.
Дверь комнаты открылась, и на пороге появился Такакура с небольшим подносом с чайными принадлежностями.
— Спасибо, Такаси, — кивнул телохранителю Инагаки, — ты свободен…
С наслаждением сделав несколько глотков душистого напитка, Инагаки вопросительно взглянул на советника.
— Здесь, — достал тот из кармана небольшой магнитофон, — запись беседы с Рюдзю Саки — матросом с «Эбису»…
«— Как меня подобрали рыбаки, — заканчивал свой рассказ Саки, — я не помню… Мне пришлось рассказать им сказку о том, как я упал за борт. В Маниле я сразу же обратился в японское посольство и, получив деньги на самолет, прилетел в Токио… Вот, собственно, и все…
— Ты сможешь узнать людей, стоявших на мостике катера?
— Узнаю! — изменившимся от ненависти голосом выкрикнул Саки. — Я как сейчас вижу их поганые рожи!»
Янагура выключил магнитофон и вопросительно взглянул на оябуна. Тот задумался. Для него было пока ясно только одно: кто-то из его людей нарушил обет молчания. Информация могла просочиться и случайно, но в такие «случайности» Инагаки не верил…
— Найди мне предателя, Масуити! — наконец нарушил долгое молчание Инагаки.
— Я сделаю это, Кихатиро! — слегка наклонив голову, бесстрастным голосом ответил советник.
— И знаешь что, — неожиданно улыбнулся Инагаки, — на сегодня хватит о делах…