Перед тобой проходит не просто какая-то абстрактная процессуальная фигура, а человек, плохой он или хороший, живой человек. И попробуй не разберись в его душе, не размежуй по полюсам грязь и добро. Ведь не всяк совершивший преступление до того законченный подлец, что и земле его носить не пристало...
Сомнения не оставляли Алексея, не приходило удовлетворение от сделанных выводов, наоборот, не давало покоя какое-то тревожное чувство. Он осознавал, что причиной этой тревоги является неизвестно куда исчезнувший Крест. Если логика расследования и на этот раз не подведет Алексея, то Крест, судя по ситуации и преступному опыту, — центральная фигура в банде, ее непосредственный организатор, Только он мог так основательно подготовить других участников ограбления.
Резвый же ты мужик, подумал Алексей. Так дерзко уйти от охраны, проникнуть сквозь кольцо засад, выбраться невредимым из тайги, явиться (какая наглость!) в родной город, где тебя может опознать любой знакомый. Рассчитывал на то, что наблюдение за домом не будет бесконечным, и оказался прав. Сыграл беспроигрышно, и за это еще кого-то накажут в отделе, как и за не обнаруженную своевременно землянку — убежище беглого Креста.
Конечно, определенную цель преследовал Крест, решившись на такой риск. И появление в поле зрения милиции Хардина проясняет многое. Лехе потребовались документы, не взятые у какого-нибудь ограбленного мужичка или украденные в квартире, а оформленные на него, с его фотографией, с чужой неброской фамилией, с хорошей житейской легендой. А здесь без надежных связей не обойтись. И дать их прежде всего мог родной город.
Ну, а коли побег удался и документы в кармане, то почему не обстряпать дельце, не обзавестись солидной суммой денег, прежде чем исчезнуть. И, вероятно, все шло по плану, гладко. Единственно неожиданным шагом во всей преступной цепочке действий было убийство Синцова. Озверел Крест. И теперь знает, что расчет должен соответствовать цене, а потому пойдет на все. Трудненько будет, если им придется брать Креста. Но это все равно когда-то случится, иначе и быть не может.
Да, опытный враг, в уме ему не откажешь. Вон сколько людей пустил в круговерть по своему смытому следу, задал работу всесоюзному розыску. И еще неизвестно, где сыщутся его следы. Когда это будет?
А какой авторитет в преступной среде! Не с каждым шел на «дело» Остапович, а вот с ним согласился. То, что это так и было, Алексей почти не сомневался. Не по колониям бы высиживать Кресту, не ловить короткий миг свободы, а закончить школу, институт, да в хороший заводской коллектив. А теперь одно ждет без сомнения. Задержать бы только, под осуждение людских глаз поставить. И помочь в этом деле должен Пашка, может быть, самая мелкая рыбешка из всей этой стаи. Окольцевали его надежно. Сейчас главная забота — с какой стороны к нему подъехать. Наладится контакт — упадет тяжесть с плеч. Замкнется Пашка — полетят драгоценные часы-денечки на пользу скрывшимся участникам банды.
Судимость Огня тоже со счетов не сбросишь. Молод волчонок, а зубы острые. К такому в приятели с лету не набьешься, уже хлебнул ненависти, перенял кое-что из школы Креста.
Первое, чем можно крепко зацепить Пашку, это угнанная машина. На приборной панели остались следы его пальцев. Алексей даже не удивился, когда узнал об этом, словно еще там, на вокзале, наблюдая за Пашкой, уже не сомневался в его причастности к событиям на мосту. Узелки, завиточки — тут уж в молчанку играть не надо, не на пользу. С наукой спорить не будешь. Так что надо Пашку «крутить» вокруг машины, пока не сознается про угон, а про нападение, и особенно про Синцова, ни слова. Пускай сам выкладывает, что сказать пожелает. А как притомится, поустанет, можно и про Хардина намекнуть. Вот здесь-то и должен Пашка мозгами «пошевелить»: что известно милиции и в какой дозе. А как допрашиваемого в жар-пот бросит — это для него хуже всего. Не ведал следователь, а ты рот раззявил. Знает он о твоих делах-делишках, а ты, наоборот, за стенку прячешься, помочь органам не желаешь.
Вот и думай, допрашиваемый, крутись, да не перекручивай. И Пашке предстоит эта карусель.
Догадывался Алексей, что Пашка, рассказав о машине, начнет с ним строить отношения на мнимой солидарности. И будет отпираться всякий раз лишь до того момента, пока не услышит изобличающий его факт. Такая «игра» Короткову давно знакома. Преступник приоткрыть известное никогда не упустит возможность. Это уже психология, ее область. Доказали твою вину, торопись со словами, чтобы следователь не успевал протокол заполнять. И чтобы приписочку сделал: рассказал добровольно, как осознавший. Признание это судом зачтется, как смягчающее вину обстоятельство, глядишь, и адвокату в прениях подмога.