Взрослые так часто принимают очевидное за достоверное…
К пятому уроку успела осилить четверть книжки (если бы не мешали учителя, прочла бы всю) и на большой перемене спустилась в столовую. Там жизнь «кипела» в буквальном смысле – школьники осаждали буфет и раздачу так, словно их кормили в последний раз в жизни. Я пристроилась в хвост очереди, чтобы добыть себе пирожок с чаем и настроилась на долгое ожидание.
И тут вдруг возник Вадим Ростовцев. Он проскользнул к буфетчице и перегнулся всем своим длинным ростом через малышей. Они недовольно запищали, но Вадим с ослепительной улыбкой потеснил их и помахал мне рукой:
- Хелен! – громко воскликнул он. – Особо симпатичных сегодня пропускают без очереди!
Дурак. Оповестил всех так громко, что пол-столовой оглянулось. Может, он и без комплексов. А мне сразу расхотелось есть. Я повернулась и вышла из столовой. Краем глаза заметила, что к Ростовцеву устремился Данько со своей компанией. Сейчас они его вежливо предупредят, что я хожу с Авдеем и попросят его учитывать это впредь. Я знаю, что лучше всего не обращать внимания на «приставал», и тем более не вступать с ними в разговоры. Авдей мне не скажет ни слова, но «приставалам» непоздоровится.
И я молчу – им же на пользу. А меня считают высокомерной.
Ну и пусть.
Авдей не может оберечь меня от одного человека – от моего папули. Когда они встречаются на улице, Авдей вежливо с ним здоровается, а батя воротит нос и угрюмо отвечает через губу на его приветствие. Он терпеть не может меня, а значит, и Авдея тоже… А ещё я очень боюсь, что отец ляпнет что-нибудь по поводу национальности. Его очень злит, что мой парень – чеченец.
Мои размышления прервал звонок, когда я поднималась по лестнице и орда младшеклассников понеслась вверх. И тут я пребольно получила по лодыжке – я даже не поняла, чем, то ли ногой, то ли сумкой с книгами, но резкая боль просто оглушила меня. Я замерла у стенки, сдерживая слёзы, и ждала, когда этот обезьянник пронесётся мимо; потом, прихрамывая, поползла на четвёртый этаж. Коридоры мгновенно опустели, и я позволила себе пошмыгать носом.
Дурацкий день – чуть под машину не попала, в школьном дворе едва не растянулась, теперь получила по ноге, наверняка будет здоровенный синяк. От обиды я решила прогулять урок: вот зайду в класс и скажу, что медичка отпустила меня домой…
Наверху лестницы стоял Ростовцев.
Почему-то мне стало не по себе. Ну что я ему сделала? Столько девчонок готовы свалиться к его ногам, а он ко мне цепляется.
Он легко и элегантно сбежал ко мне навстречу и я вжалась спиной в стену.
- Вадим, отвянь! - постаралась строго сказать я, но он упёрся руками в стену по сторонам у моих плеч:
- Леди, вы меня боитесь? – спросил этак участливо. И улыбнулся. Вадим потрясающе улыбается: серые глаза становятся озорными, а на щеках обозначаются милые ямочки. И ещё эти локоны… Мальчик из журнала мод. Не зря девчонки в обморок падают. Все, кроме меня.
- Боюсь? Тебя? Отойди. – Мне внезапно захотелось на урок ОБЖ, где глуховатый Федотыч будет бухтеть про газовую атаку…
- Значит, своего султана? – кровь бросилась мне в лицо, а Вадим продолжал очаровательно улыбаться. – Он уже дал за вас выкуп? Или калым? Как там у них…
Эти слова меня разозлили. Я резко толкнула его в грудь, так, что он полетел спиной на ступеньки, съехал вниз и застонал, прижав руку к груди. Ушибся, наверное, упал на локоть, так ему и надо…
- Пойми, дурак, я за тебя боюсь! – прошипела я. – В больницу хочешь?
Ростовцев сел и растерянно посмотрел на меня:
- Леди, вы наелись озверина? – морщась от боли, спросил он. - …Чёрт! – Вадим попытался двинуть рукой и охнул, сморщившись. – Кажется, вы сломали мне конечность!
- И вторую сломаю, если распустишь, - пробурчала я, чувствуя, как испуг начинает ползти по спине вниз…
Ростовцев, согнувшись, прижимал к себе руку, на которую упал, и часто-часто дышал. Чувство вины противно зазвенело внутри меня. Неужели я правда нечаянно сломала ему руку?!
- Слушай, давай в медпункт… - пробормотала я.
- Где он? – посмотрел на меня снизу Вадим.
- Идешь на второй этаж в другую сторону от учительской, рядом с малышовой рекреацией… - начала объяснять я.