И именно в этот момент из-за угла неожиданно выехала машина, свет фар резанул глаза и, ослеплённая, я шагнула в сторону. Машина резко затормозила около, и я инстинктивно отпрыгнула к подъезду.
- Лена! – стекло опустилось, и я увидела Авдея. А вёл машину его старший брат Тимур. – Лена, садись.
Едва не прыгая от радости, я села на заднее сиденье, погрузившись в блаженное тепло мягкой обивки. Авдей сел рядом и, внимательно посмотрев на меня, обнял и прижал к себе.
- У тебя стучат зубы, - сказал он.
Действительно, и я никак не могла унять дрожь, меня трясло в его руках. Тимур включил обогрев на полную мощность. Помогло. Я стала оттаивать. И вдруг поняла – я смертельно устала. Даже сказать что-то не стало сил. Я зарылась в объятия моего родного Авдея и молчала, тихо наслаждаясь безопасностью, теплом, чуть слышным запахом его кожаной куртки, одеколона и каких-то сигарет. Так, наверное, отлёживается загнанный зверёк в безопасной тихой норке.
…Машина затормозила у частного дома, обнесённого кирпичным забором. В больших железных воротах образовался маленький тёмный прямоугольник – открылась калитка.
- Приехали, - потряс меня за плечо Авдей.
Я нехотя выбралась на стылый ночной воздух.
У калитки стояла фигура в длинной чёрной одежде.
- Это Мадина, - сказал Авдей. – Сестра. Ты переночуешь здесь, а утром Руслан отвезёт тебя в школу.
- Сама дойду, - смутилась я.
- Нет, мы не в городе.
- Как ты узнал, что я ушла из дома?
- Звонил. Вспомнил, что сегодня у твоего отца получка… Короче, вот учебники – мать вынесла. – он протянул мой «школьный» пакет и сел в машину. – До завтра.
Я помахала рукой и повернулась к Мадине: высокая, прямая, она жестом пригласила войти и заперла калитку на засов. Мы поднялись по ступенькам, прошли через прихожую, и я попала в царство ковров.
Ковры и коврики были не только на стенах и полах – они покрывали кресла, диваны, столики… В маленьком камине тлели поленья – наверное, искусственные. В углу изогнулся светильник – гроздь крупных чёрных лилий на изогнутом стебле. Как спокойно и уютно было здесь! Когда у меня будет свой дом, у меня тоже так будет…
- Сестра, - сказала за спиной Мадина. Я не сразу сообразила, что она позвала меня. Обернулась и вздрогнула. Чёрный, бездонный, горячий взгляд. Огромные глаза. Нечеловечьи! Мадина походила на инопланетянку: неестественно высокая и худая, как балерина, с огромными чёрными глазами и маленьким упрямым ртом.
- Сестра, - повторила она с лёгким акцентом. – Иди в ванную, потом поешь. Голубое полотенце и байковый халат – твои.
А потом я ела вкуснющий ужин: настоящий чеченский хинкали. Варёные квадратики из теста с чесноком, которые полагалось обмакнуть в какой-то соус, похожий на томатный, и запить мясным бульоном. До мяса дело не дошло: я буквально засыпала над столом.
Чтоб не заснуть окончательно, я обратила внимание на портрет молодого парня, висевший на стене. Мадина перехватила мой взгляд и посветлела лицом:
- Это Шамиль, мой муж.
- Красивый, - сказала я зачем-то. – Мы его не разбудим?
В глазах Мадины вновь зажглось чёрное пламя.
- Нет, - отрывисто сказала она. – Ни за что не разбудим. Мёртвые не просыпаются.
Моё сердце испуганно замерло, и я вместе с ним, кляня себя за бестактность. Еда как-то сразу потеряла вкус. Дёрнуло же меня… Сна как не бывало.
Мадина молча стояла и смотрела в окно, гордая и печальная. Этот чёрный скрученный платок поверх волос был не просто данью национальным традициям… Тёмная широкая юбка, длинная кофта на твёрдых плечах…
Жалость обожгла меня.
- Когда?.. – тихо спросила я.
- Тогда... – так же тихо ответила она. – Под Гудермесом. Подорвался на мине.
Тяжесть наваливалась на меня всё больше. Ну за что этой красавице выпала такая доля? Кому нужна эта треклятая война?!
- Он не воевал даже, - прошелестела Мадина, словно подхватив мои мысли. – Он за документами ездил. А потом вокзал оцепили. И он решил один уходить…
- Мне жаль… - тихонько сказала я.
Мадина посмотрела на меня и еле заметно улыбнулась одними губами:
- У каждого своя дорога на земле. – Она тихонько погладила меня по волосам. – Хорошая ты, сестра. И волосы у тебя – мёд с молоком. Красавица. Не отпускай Руслана ни в армию, ни на войну.