Когда мы свернули с Петит Аклус на Вермаль, наш путь осветили уличные фонари, а миниатюрные дома торговцев сменились на респектабельные особняки знатных фамилий Парижьена. В одно мгновение мы перенеслись в мир вычурной роскоши с фигурными садами, фонтанами и миниатюрными дворцами, которые сами владельцы называли пренебрежительно «городскими квартирами».
– Буржуа, – презрительно сплюнул Анри.
– Посещения малой Родины на тебя плохо влияют, – покосился на него комиссар. – Оставь свои коммунистические замашки за пределами Франкии.
– Или что?
– Или тебя рано или поздно найдут неприятности. Император стал нервно реагировать на слова «измена» и «революция».
– Меня не запугать вашими капиталистическими рожами.
– Анри, – трость со свистом рассекла воздух и преградила путь магу-клинику. – Я серьезно. В своем кабинете и при мне можешь думать и говорить что угодно, но на людях будь добр скрывать свою реформаторскую сущность, что так не вовремя в тебе просыпается.
Мужчины обменялись злыми взглядами. Анри сдался первым. Он выдохнул, мотнул головой и оттолкнул от себя трость.
– Я понял. Свобода слова – лишь пустой звук.
– Анри.
– Молчу я, молчу.
– Вас, мадемуазель Малади, это также касается.
– Я за процветание Империи и Короны, – скороговоркой выпалила я под грозным взглядом комиссара.
– Вот и отлично. Да здравствует Король.
Мне показалось, или Анри действительно шепнул «на плахе»?
У самых ворот особняка к комиссару подбежал полицейский.
– Шеф, мы установили личность убитой. В Веселом квартале ее местные шлюхи опознали. Некая Ларизель, двадцати пяти лет. Имя, конечно, вымышленное. Больше им ничего о ней неизвестно.
– А про графа?
– Про графа тоже спросили. Он ее периодически выкупал на пару дней, иногда возил в свое поместье. После визитов к графу она обычно неделю в квартале не появлялась, вот мадам и не хватилась ее.
– То есть и в ночь убийства она была у него?
– Так точно. Эта Ларизель у графа два дня обитала.
– Молодцы. Все, отдыхайте.
– Будет сделано, шеф.
– Надо было с тобой спор затеять, – разочарованно протянул Анри.
Дом графа де Ренуа темной скалой возвышался над освещенной улицей. Неприятное он производил впечатление, по очертаниям больше напоминая склеп – мрачный и мертвый. А единственные два окна на первом этаже, в которых горел свет, похожи были на огромные глаза чудовища.
У входа несли службу двое полицейских в форме.
– Все спокойно, шеф, – проревел один из охранников, вытягиваясь в струну. – Никто не входил и не выходил.
– Граф у себя? – поинтересовался у него комиссар.
– Так точно, шеф.
– Что за бочки во дворе? – мужчина обернулся на темные силуэты перед домом.
– Граф изволил напиться и буянить. Мы приняли решение экспроприировать весь алкогольный запас.
– Думается мне, он был против, – усмехнулся шеф.
– Категорически. Грозился жалобами начальству, то есть вам. Но когда мы намекнули, что вы были бы не против подобного самоуправства, угрожал префектом и даже самим императором.
– Я разберусь, – кивнул комиссар. – Постойте пока, вас скоро сменят.
В темной прихожей их уже ждал дворецкий, держащий перед собой тусклый светильник.
– Мсье комиссар, – поклонился он.
– Эмиль, проводите нас к графу.
– Прошу извинить, но Его Сиятельство отдыхает.
– Придется вам его потревожить, или это сделаю я.
– Хорошо, – сдался дворецкий, мгновение помедлив, – следуйте за мной. Мсье. Мадемуазель.