– Возможно, это бы объяснило беспорядок в покоях графа. – Комиссар тоже склонился над убитым. – Инспектор, запечатайте тело, чтобы остаточная магия не выветрилась.
– Есть, шеф, – подскочил к нему какой-то мужчина в штатском. На полицейского он был похож лишь угрюмым выражением лица.
– Эрно, что с садом?
– Никаких следов, шеф.
– Человек исчез буквально из-под самого носа полиции, и никаких следов? – рык у комиссара получился очень злобным. – Сообщите в сыскной, пусть ищут.
– Так ночь на дворе, шеф. Никого в департаменте нет.
– Ну так найдите, разбудите всех, – орал комиссар. – Эрно, я что, должен учить вас?!
А потом последовал такой мощный поток ругательств, из которого самым приличным было слово «salope[1]».
– Нет, шеф, – подпрыгнул бедняга Эрно. – Будет сделано, шеф. Прикажете идти, шеф?
– Проваливайте.
Обо мне будто бы все забыли, и я боялась каким-нибудь неловким или случайным жестом выдать свое присутствие. В гневе комиссар был ужасен. На место обходительного Джера пришел суровый комиссар Вилар, взглядом своих темных глаз заставляющий втягивать голову в плечи и каяться во всех грехах. Вот почему Анри меня прогнал в первый день, вот чей рев я слышала из приемной. Зверь в человечьем обличье. И я угодила в самое его логово.
– Шеф, – осторожно начал еще один полицейский. – Что прикажете делать с прислугой?
– Где они?
– Ожидают в гостиной.
– Допросите всех.
– Допрашивали уже.
– Еще раз допросите, – слова вылетали сквозь плотно сжатые зубы. – Никого не выпускать. Спросите, кто имел доступ в дом и в покои графа. Есть ли еще выходы из особняка. Уточните также про врагов и недоброжелателей. Все, выполняйте.
– Джер, – оглянулся Анри, что так и сидел возле тела. – Ты же понимаешь, что список будет огромным? На проверку всех не хватит и целой жизни.
– Делай свою работу, Будье. – Тут взгляд комиссара зацепился за подол моей юбки и быстро метнулся к моему лицу. – Мадемуазель, что вы здесь делаете?
– Вы же сами сказали… – Я попятилась, больно ткнувшись спиной в ручку двери.
– Вам лучше отправиться домой. Я прикажу…
Но ему не дал закончить выбежавший из каминной залы полицейский.
– Шеф, там дворецкому стало плохо!
В натопленной комнате искрила и трещала магия, зажатая в каменных тисках камина. Жар обузданной стихии был так силен, что пот струился по спине.
– Сейчас, мсье Корсо, вы себя достаточно хорошо чувствуете для того, чтобы мы продолжили нашу беседу? – поинтересовался комиссар.
– Я еще так слаб, – тихо ответил дворецкий Эмиль.
– Мадемуазель?
Я уверила комиссара, что мсье полностью оправился после легкого обморока, за что получила злой взгляд от «пациента».
– Благодарю, мадемуазель. Присядьте. Вдруг мсье Корсо опять станет дурно, и ему понадобится ваша помощь.
В этих креслах невозможно было сидеть. Ты будто проваливался в их мягкие объятия, если садился глубже и откидывался на спинку. Мои ноги едва доставали пола. Атмосфера в каминной зале была давящей, по большей части из-за тяжелого взгляда комиссара, который он не отрывал от сидящего напротив него дворецкого.
– Итак, мсье Корсо, мы остановились на том, что вы хотели сообщить, куда подевался ваш хозяин.
При слове «хозяин» дворецкий поморщился.
– Боюсь, вы ошибаетесь, мсье комиссар. Мы остановились на том, что я говорил вам и уже не раз, что понятия не умею, куда он пропал.
– Невозможно, чтобы правая рука Железного Ло не знал о местонахождении своего сеньора.
– Не понимаю, о чем вы. Я всего лишь дворецкий в доме Его Сиятельства.
– Всего лишь дворецкий, занимающийся поджогами, вымогательством, похищением людей, – кивнул комиссар. – Мне продолжать? Мне известно еще о многих эпизодах вашей бурной с графом молодости.
Личина испуганного, забитого старика тут же сползла с мужчины. Лицо его перекосилось от злобы, а полный ярости взгляд грозил прожечь дыру в комиссаре.